Курленя А. Чтоб светилась душа: [В.Шестериков, Юрий Гусинский]

26 января 2015 - Administrator

Жизненный опыт - штука хоть и не всегда приятная, но, как оказывается, весьма полезная. Лично для себя я усвоил одну непреложную истину, что есть вещи неоспоримые вроде научных постулатов, теологических догм, законов и моральных ценностей, а есть такие, которым требуется если и не критический (или скептический), то, по крайней мере, объективный взгляд. Но в иных случаях быть объективным - всё равно, что выглядеть в глазах окружающих белой вороной, особенно если дело касается дорогих всем имён и непререкаемых авторитетов.

А всё ради правды. Но нужна ли она живым? Уверен, да. А ушедшим в мир иной? Возьму на себя смелость тоже ответить утвердительно, ведь души умерших иногда пролетают сквозь нас. А поводом к моим рассуждениям на щепетильную тему послужила замечательная книга стихов Владимира Георгиевича Шестерикова «Чтоб светилась душа», вышедшая в Издательстве «Северный Казахстан» в юбилейный для поэта год. Её издатель Иван Иванович Моор, равно как и её составитель, Василий Георгиевич Коноплёв, заслуживают искренней благодарности не только североказахстанцев, но и всех любителей поэзии, кто помнит и чтит имя нашего известного земляка.

Презентация объемной, отменного полиграфического качества книги, под обложкой которой нашлось место большинству стихов, ранее опубликованных в небольших сборниках, ставших раритетами, вызвала выплеск положительных эмоций многочисленной публики, собравшейся в конференц-зале областной библиотеки имени Сабита Муканова. Те, кому посчастливилось держать книгу в руках, по достоинству оценили как её форму, так и содержание. При жизни признанный всеми поэт, увы, не дождался вожделенного подарка. Но справедливость восторжествовала. Стихотворные строки мэтра, и до этого знаменательного события приводившие в восторг не одно поколение жителей Северного Приишимья, в тот памятный вечер снова стали поводом для комплиментов мастеру поэтического слова, который смотрел с большого фотопортрета в обожающий его зал своими мудрыми и всепрощающими глазами.

Два с половиной часа прикосновения к неординарной личности и высокой поэзии прошли незаметно. Представительство выступавших было весьма солидным. Чего стоят одни имена докторов филологических наук З.П. Табако-вой и Н.В. Вьялициной, заслуженного артиста РК В.Г. Шалаева, члена союза композиторов страны Ю.Ф. Зайберта! Выступали также известные в области литераторы, актёры, педагоги и работники культуры. Была и молодежь, делающая первые шаги в литературе и искусстве. И каждый открывал аудитории своего Владимира Шестерикова, высвечивая многогранность его таланта и заставляя звезду первой величины сиять во всей своей красе. И кто бы что ни говорил о пейзажной ли, любовной, гражданской или философской лирике уважаемого земляка, особенностях характера и профессиональном реноме виновника торжества, для всех поэт Владимир Шестериков в тот вечер был единственным, главным и недосягаемым.

И лишь один выступавший, цементируя общую убежденность зала в незыблемом верховенстве Мастера на поэтическом Олимпе Северного Приишимья, вдруг неожиданно напомнил присутствующим, что приличествовало бы упомянуть имя другого поэта, жившего и творившего на североказахстанской земле в одно время с нашим героем.

Впрочем, можно было и не выбиваться из общего строя, если бы ни один абзац послесловия в книге, показавшийся знатокам истории литературы нашего края спорным с точки зрения объективности: «Как среди прозаиков имя Ивана Петровича Шухова должно без сомнения стоять первым в ряду русских литераторов Северного Казахстана, так звездой первой величины на поэтическом небосводе Приишимья бесспорно будут всегда сиять творенья Владимира Георгиевича Шестерикова».

Не согласиться с утверждением В. Коноплёва, написавшего послесловие, трудно, тем более что большинство любителей поэзии считали и считают В.Г. Шестерикова единственным и непревзойденным поэтом края белых берез. И хотя на слуху людей его поколения были имена Альфреда Пряникова, Георгия Шамова, Юрия Полякова, Владимира Одерихина, Владимира Трусова, Валерия Любушина, Владимира Щукина, они не производили на читателей и специалистов такого впечатления, как имя Владимира Шестерикова. При всем уважении к вышеперечисленным авторам, они были в сравнении с маститым современником поэтами второго плана, уступая лидеру и в природном даровании, и в профессиональной работе над словом, и в критическом отношении к своему творчеству. Исключением, пожалуй, мог быть Альфред Николаевич Пряников, поэт со своим голосом, самобытный и местами даже яркий, но утонувший в сельском быте и сознании.

Но лишь немногие знают, что одновременно с божьим даром Владимира Георгиевича в наших краях расцветало дарование Юрия Гусинского, незаслуженно нами отринутого из землячества в силу новой географической прописки: на многие годы после учебы в Литературном институте им. М. Горького тот стал россиянином, известным московским поэтом и издателем. И если бы автор послесловия написал: «одной из звёзд первой величины...», - он польстил бы Истине. Они были из одного ряда звёздных величин.

Кстати, сам Владимир Георгиевич в силу своей природной скромности и объективности, к которой как человек мудрый всегда был склонен, отнюдь не кичился своим неоспоримым первенством, а неоднократно ставил в пример своего коллегу Юрия Гусинского, творчеству которого посвятил несколько статей. Воздавая должное собрату по перу, Владимир Георгиевич часто смаковал знаменитое ностальгическое стихотворение Юрия Яковлевича «Там, на Пушкинской», выразительно читая его наизусть. И было видно, как высоко он ценит слог и чувства автора:

Прилечу издалека Перелетной хмурой птицей. Я не выдержал пока Испытания столицей.

 

Я внезапно захотел
Убежать от горькой смуты,
Возвратиться в свой предел
Хоть на час, хоть на минуту.
Чтобы щёки мне ожёг,
Бил крупой оледенелой
Петропавловский снежок,
Самый колкий, самый белый...

Они практически были ровесниками. Владимир Шестериков родился 10 мая 1939 года, а Юрий Гусинский появился на свет 3 декабря 1940 года. Их многое роднило: трудное военное и послевоенное детство, и желание учиться, и желание писать, и желание найти свое место в жизни. Оба стали признанными поэтами и членами Союза писателей СССР. Но многое и разнило: один был «зверёнышем войны», другой - «её подранком». Один учился в престижной городской школе, другой - на сельской больничной койке. Один был неотразимым красавцем, второй всю жизнь испытывал муки физического недостатка. Один всегда был в гуще событий, другой любил тишину и уединение. Один страдал пристрастием к алкоголю, другой его на дух не переносил. Один ушел из семьи к другой женщине, второй был счастливым однолюбом. Один был столичной штучкой, другой - провинциалом. Такие вот удивительные судьбы. А писали оба красиво и талантливо. Откуда что взялось?

В статье «Нежный стыд любви» вторая жена Юрия Гусинского, известная московская поэтесса Татьяна Реброва пишет: «Да он еще в школе отличился - строчил поэмы и даже роман написал». Не знаю, остались ли у Юрия детские рукописи или жена писала со слов мужа, но я сам могу свидетельствовать хоть на страшном суде, что так оно и было.

В музее истории школы №1 хранится много интересных экспонатов, начиная с тридцатых годов прошлого столетия. И как-то, перекладывая школьные святыни, я наткнулся на альбом с потертыми коленкоровыми обложками, открыл его и окунулся в поэтическое творчество учащихся 50-х годов XX века! 51-й, 52-й, 53-й, 54-й... Тамара Шишина, Люда Малкова, без имен Незнаева, Зябкина, Аделева, Лаврова, Сергей Гангаев...

Не знаю, где сейчас и живы ли те семнадцатилетние юноши и девушки, оставившие на пожелтевших страницах ровными ученическими почерками поэтическую летопись своего времени. Не о любви их произведения - о Ро-дине, партии, комсомоле, Ленине, о мире, труде и мае, о вызове мировому империализму в лице Америки! И язык не поворачивается осуждать их за святую веру в свои идеалы! А уж ругать за само творчество, зачастую прямолинейное и наивное - и подавно, ведь так самовыражались их юные души под мощным прессингом коммунистической идеологии (к тому же они учились в Ленинской школе!) и на примере творчества советских поэтов. Но даже сквозь жесткие рамки идеологических шор пробивались ростки таланта.
...1957 год - Юрий Гусинский:

Вольна, широка, необъятна Россия:
Огромное солнце и синий простор,
Косматые рощи и степи босые,
Верблюжие горбы заснеженных гор.
Всем, всем абсолютно Россия богата:
От смирных речушек до грозных морей,
От льна и хлебов до кустов винограда,
От золота жил до великих людей.
Но если б она растеряла богатства,
Забылись России большие дела,
За то бы могла только первой остаться,
Что Ленина миру она родила.

Отбросим идеологию, оставим поэзию. Косматые рощи и степи босые... Верблюжие горбы заснеженных гор... От смирных речушек до грозных морей - это уже смелая попытка говорить с миром образами. А образы - главное оружие поэзии. Семнадцатилетнему юноше судьба вручила это оружие, и он достойно пронес его через всё своё творчество, оставшись в памяти читателей звездой первой величины. В школьном альбоме несколько стихов Юрия: «Россия», «Ходоки», «22 апреля», «С Лениным в сердце», «Капри»:

Капри. Облака полощутся
В море светлою толпой.
Скалы серые топорщатся,
И шумит, шумит прибой.
Воздух свежий и сиреневый,
Волн просиненная рябь,
Солнца луч, играя с тенями,
Лег на глинистую хлябь.
И подставив солнцу головы, Отдыхают рыбаки:
Песни гордые, веселые –
Ни унынья, ни тоски!..

Пожалуй, такой легкости пера и образности могли позавидовать и более возрастные поэты. Вот откуда и есмь пошла поэзия Юрия Гусинского, и не удивительным становится утверждение его супруги о природном даровании и плодовитости будущего большого мастера. Вчитайтесь в «Ходоков»:

По просекам и по тропинкам,
По тракту степному в пыли,
Где чахлые млели травинки,
Крестьяне уверенно шли.
Их солнце нещадно палило,
Им ветер лохматил усы,
И пыльные лица им мыло
Дождем августовским косым...

Если б я не знал, что это стихи петропавловского юноши, я бы подумал, что их авторами вполне могли быть, например, Степан Щипачёв или Михаил Исаковский. А это был Юрий Гусинский. Беда ли это поэта или удача, что он стал москвичом, судить не нам, но вычеркивать его из наших земляков рука не поднимается. Страница Юрия Гусинского, вошедшая в поэтическую летопись нашего края, не менее значительна, чем страница, написанная его товарищем Владимиром Шестериковым. Они вместе клеймили войну, славили родной край, целину и космос, уходили в далекое героическое прошлое предков и заглядывали в будущее, размышляя о вечности и бренности жизни, пели песнь любви женщине и несли свет добра в людские сердца.

Вот что написала в предисловии с сборнику «Бакены лета» Татьяна Ре- брова: «Я настаиваю, что рядом с учебниками истории должны лежать романы, стихи и поэмы, без которых эта история может оказаться рядом пыльных фактов, не имеющих значения даже для себя. Поэзия Юрочки именно та художественная литература, которая, как электрический заряд остановившееся сердце, заставляет биться эти факты и делает историю своего времени живым помощником и защитником».

Юбилейным для Юрия Яковлевича Гусинского станет 2015 год. И опять прослеживается схожесть судеб двух звезд. Объединяет их то, что они оба не забыты. А разнит степень справедливости наших земляков, наличие у од-ного и отсутствие у другого полного тома своих сочинений... Владимир Георгиевич свой получил. Быть может, и Юрий Яковлевич удостоится к своему печальному юбилею посмертного подарка, составленного из сборников «Путь зерна», «След ветра» и «Бакены лета». Как знать. Последний, уже посмертный, выполнив свой нравственный долг, издала на свои деньги его вдова.

Никто и никогда не отнимет заслуженных лавров у Владимира Георги-евича Шестерикова потому, что его поэзия всегда будет гореть на поэтиче-ском небосклоне Северного Приишимья звездой первой величины. А рядом будет сиять звезда такой же величины по имени «Юрий Гусинский». Из курса астрономии известно, что во Вселенной существуют системы двойных звезд. Случаются они и на Земле, чтоб ярче светились наши души.

Курленя А. Чтоб светилась душа: [В.Шестериков, Юрий Гусинский]

Комментарии (1)
Юрий Сергеевич Иванов # 5 июля 2015 в 17:35 0
Как эти стихи были актуальны ,когда
поэту было 17 лет и как они актуальны
сегодня. Тогда было время холодной
войны , Карибский кризис. Они были
клятвой подплава и всех участников.
Они актуальны и сегодня для ветеранов.
Они не дают покоя и стариться, они
воскрешают поэта пока мы живы и прев-
ращают юбилей в пасхальный праздник.
Благодарим Уважаемый Юрий Яковлевич
за то, что ты был, есть и будешь
навсегда в наших сердцах !
Добавить комментарий RSS-лента RSS-лента комментариев