Не довольствуйся поверхностным 
взглядом. От тебя не должны ускользнуть
ни своеобразие мыслей собеседника,
ни его достоинство.

Марк Аврелий

Молодые побеги из могучих корней

Связь времен продолжается. Эхо отдаленных эпох раздается и в наши дни. В поиске исторических материалов о Чокане и Макы Валихановых мне посчастливилось познакомиться с потомками писателей Федора Достоевского и Всеволода Крестовского - друзей Чокана Валиханова. Мне удалось узнать много интересных биографических сведений, возможно, еще не совсем известных широкой публике, посетить памятные места, связанные с их именами.
В 1981 году по моему приглашению в Алма-Ату приезжали Татьяна и Дмитрий Достоевские - правнуки Федора Михайловича. Я был поражен портретным сходством Татьяны со своим прославленным прадедом. Тот же пронзительный проникающий взгляд... Импульсивное неравнодушное восприятие происходящего.
Гости были у меня дома, прошли интересные встречи в Академии наук республики, на киностудии, со студентами. Мы выезжали в пригородный аул. Самым трогательным было возложение ими цветов к памятнику Ч. Валиханова. Возвратившись в Ленинград, Татьяна Андреевна мне написала: "... После визита в Алма-Ату я долго не могла отключиться, все вспоминала - где мы были, как нас встречали и приветствовали. Было очень приятно ваше внимание и желание все показать, спасибо вам большое! Открытки с видами Алма-Аты я показала и родственникам, и на работе, все по-хорошему завидовали, что видела такую красоту. Было трудно включиться в работу, все казалось таким обыденным, я ведь впечатлительная натура, долго помню все хорошее..." (17.06.81 г.).
Татьяна и Дмитрий - дети внука Федора Михайловича - Андрея Федоровича Достоевского (1908-1968 гг.). Татьяна Андреевна, по мужу Высогорец, 1937 года рождения. По образованию техник-конструктор радиоприборостроения. Более 16-ти лет она проработала в конструкторском бюро Центрального научно-исследовательского института связи. Дмитрий Андреевич, 1945 года рождения, имеет специальность техника-механика. Их мать Татьяна Владимировна, 1909 года рождения, урожденная Раевская, свыше сорока лет проработала в публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина. Кстати сказать, в свое время именно этой библиотеке было передано письмо Ф. Достоевского
Ч. Валиханову братом Чокана - Махмудом Валихановым. Прадед Татьяны Владимировны Михаил Федорович Раевский был протоиереем русской православной церкви, имел прекрасную библиотеку по православию и несколько лет служил в Вене. Как-то Татьяна Андреевна мне с гордостью сказала: "Мы по материнской линии Раевские, Шестиковы, Куршаковы, продолжаем линию чингизидов России". Эту версию мне не удалось проверить.
У Федора Михайловича было пять братьев: старший Михаил, Андрей, Николай и еще двое. Детей было четверо: Соня, скончавшаяся в детском возрасте и похороненная в Швейцарии, Люба, впоследствии ставшая писательницей, не выходила замуж и умерла в 1926 году на юге Италии, любимый сын Алексей умер в возрасте 4-х лет в Петербурге, сын Федор умер в 1921 году в Москве от тифа.
Сын Федора Федоровича - Андрей Федорович Достоевский вместе со своей матерью Екатериной Петровной долгое время жил в Симферополе. Даже Татьяна Андреевна помнит, как ее нянчила ласковая, внимательная бабушка, урожденная Нечаева. Андрей Федорович в свое время пытался поступить в Новочеркасский политехнический институт, но не был принят из-за своего дворянского происхождения. В 1931 г. ему все-таки удалось поступить в Ленинградский политехнический институт благодаря содействию своего дяди Андрея Андреевича Достоевского - племянника Федора Михайловича. Закончив институт в 1936 году, он получил специальность инженера-механика. Видимо, не случайно его дети пошли по стопам отца. До последнего дня жизни Андрей Федорович занимается сбором материалов, связанных с памятью своего знаменитого деда. Многие экспонаты - фотографии, рукописи, личные вещи Ф. М. Достоевского, находящиеся в Ленинградском музее писателя, - найдены и переданы им. Жена Ф. М. Достоевского - Анна Григорьевна, урожденная Сниткина, скончалась в 1918 году в гостинице г. Ялты. Ее прах, по завещанию, был перевезен Андреем Федоровичем в Ленинград и перезахоронен рядом с могилой Ф. М. Достоевского.
В 1983 году я был в Ленинграде, поближе познакомился с потомками Достоевского. Посетил музей Федора Михайловича. В рисунках писателя (он совсем неплохо рисовал) нашел несколько типов людей, очень похожих на Ч. Ч. Валиханова. Затем в Александро-Невской лавре мы возложили цветы на могилу Федора Михайловича Достоевского. Были в г. Пушкине у родной тетки Дмитрия и Татьяны - Елены Владимировны. Всюду, где бы я ни бывал, заметил огромную заинтересованность нашими историческими связями, благожелательность и стремление закрепить эти дружеские, я бы даже сказал, братские отношения. По рассказам правнуков Федора Михайловича, судьба фамилии Достоевских сложилась не совсем благополучно. Семья Андрея Федоровича долгое время жила на квартире вышеупомянутого Андрея Андреевича Достоевского. Квартира состояла из трех огромных комнат, только библиотека занимала сорок квадратных метров. В двадцатых годах ее уплотнили: туда вселили посторонних людей, оставив за Достоевскими одну комнату. Владелец квартиры Андрей Андреевич Достоевский, до Октябрьского переворота являвшийся статским советником, в 1934 году был арестован и сослан на строительство Беломорско-Балтийского канала. Был выпущен в преклонном возрасте и скоропостижно скончался.
В 1968 году, через Октябрьский райком партии, Достоевские подают заявление на получение квартиры на две семьи: мать с сыном и Татьяна с мужем-инвалидом, тоже с сыном. Им ответили: "Еще чего захотели, вам две квартиры?! Только по одной комнате в коммунальной квартире".
В 1985 году после ходатайства Сергея Владимировича Михалкова, тогдашнего депутата Верховного Совета СССР, они смогли получить 3-х комнатную квартиру, правда, удаленную от центра. "Дмитрий до сих пор живет на улице маршала Говорова и дышит отбросами химического завода "Красный Октябрь", - возмущенно говорит Татьяна Андреевна.
Правнучка Ф. Достоевского с болью в сердце рассказала мне, как ей было нелегко носить фамилию Достоевских. В те годы Федора Михайловича считали реакционным, мистическим писателем, жертвой "падучей болезни". Татьяна Андреевна должна была объяснять, что действительно является правнучкой писателя, да еще и оправдываться, защищаться перед неизвестными людьми. И успокоилась только, когда взяла фамилию мужа.
Как-то она обратилась в Ленинградское отделение Фонда культуры с просьбой помочь в поездке в г. Ментон на юг Франции, где похоронена ее бабушка Екатерина Петровна. Ей отказали, апеллируя тем, что нет приглашения от богатых родственников. Сотрудница Фонда, некая Каракоз, даже заявила: "Вы что считаете это большой заслугой - быть правнучкой великого писателя!?".
Потомки Ф. М. Достоевского на собственные деньги не имели возможности без очереди подписаться на собрание сочинений писателя. Даже знаменитый режиссер Г. А. Товстоногов, ставя постановки по произведениям Ф. М. Достоевского, зная о существовании его правнуков, оказывается, не соизволил ни разу пригласить их на спектакли.
В прошлые годы в Одессе был спущен на воду пассажирский лайнер "Федор Достоевский", судно огромного водоизмещения. Торжества обошлись без потомков великого писателя, разве так можно? Ведь они, говоря словами Андрея Платонова, "живой памятник своих предков и их завет и надежда".
Дмитрий Андреевич как-то сильно заболел, ему нужно было достать лекарство, сделанное в Японии. В Стране восходящего солнца, оказывается, тоже имеется музей Ф. М. Достоевского. Когда сотрудники узнали, что это лекарство нужно правнуку Федора Михайловича, они за считанные дни выполнили просьбу.
Во времена тоталитаризма обращение за помощью в капиталистические страны считалось эдаким кощунством, чуть ли не предательством. Дмитрия Андреевича всюду таскали, даже всесильный министр здравоохранения тех времен Б. В. Петровский учинил допрос: "Пренебрегая нашими лекарствами, что вас заставило обратиться в иностранное государство?". Ответ Дмитрия Андреевича был коротким: "Желание жить!".
Татьяна Андреевна Достоевская вспоминает: "Однажды мой сын Коля сказал мне: "Как это ты за эти годы не повесилась?!".
В Ленинграде мы с Татьяной Андреевной посетили мастерскую великого русского, ныне покойного скульптора Михаила Константиновича Аникушина, лауреата Ленинской премии, академика. Его имя носит одна из малых планет. Но он был очень доступен, человечный, неистовый творец, влюбленный в искусство, в людей, в богатое прошлое своей Родины. Его Пушкин перед Русским музеем Ленинграда - вдохновенное произведение, увековечившее образ певца "природы и любви и дружбы верной".
Мастерская Михаила Константиновича полна работ: фигуры А. П. Чехова, Г. Улановой в роли Джульетты, портреты композиторов - П. Чайковского в мантии Оксфордского университета и Г. Свиридова, бюст Н. Исанина, конструктора подводных лодок, сделанные для города Осака фигурки двух девочек - русской и японки и т. д. Мой старый добрый знакомый Михаил Константинович был рад встрече, особенно знакомству с правнучкой Федора Михайловича Достоевского. Аникушин хороший рассказчик, он знал много забавных случаев, происшедших с известными людьми:
... Александр Сергеевич Пушкин - контр-адмирал, проживает в Москве. Когда он еще учился в морском училище, заболел и вышел на палубу. Дежурный офицер спрашивает у него:
- Почему вы разгуливаете?
- Заболел.
- Как ваша фамилия?
- Пушкин.
- Может, Александр? - Да.
- Может, еще и Сергеевич? - Да.
За "вранье" его отправляют на 10 суток на гауптвахту, сбривают ему волосы. На следующий день выясняется, что курсант сказал сущую правду.
Или... внук Льва Николаевича Толстого - Сергей Михайлович - в Париже был приглашен в один дом, и там состоялся диалог с человеком, прибывшим из СССР. У него спросили:
- На каком языке будем разговаривать?
- На французском.
- Около могилы Льва Николаевича мы похоронили погибшего командира полка.
- Когда вы отступили, мы всех ваших офицеров перезахоронили в другое место.
- Я рад встрече с вами.
- А я не рад.
Михаил Константинович постоянно поддерживал связь с ныне здравствующими представителями старых дворянских родов. Среди них Нащокины, Давыдовы, Толстые, Тютчевы и др. Он знаком с князем Голицыным Григорием Владимировичем, проживавшим в Лондоне, князем Лобановым-Ростоцким, жившим в Париже. В Ленинград приезжали Бенкендорф Наталья Константиновна из Лондона, Пущина Вилл из Канады, Эдуард Александр фон Фальц Фейн из Лихтенштейна. Правнук Дениса Давыдова - Сергей Сергеевич Давыдов - на Набоковские чтения приезжал из США.
Когда речь зашла об Эдуарде Александровиче фон Фальц Фейне, в разговор вмешалась Татьяна Андреевна. Она сказала: "Вы знаете, отец Эдуарда был женат первым браком на родной сестре моей бабушки Нине Петровне. Обе сестры умерли во Франции в городе Ницца в доме престарелых. Эдуард сохраняет память о них. Несмотря на свои 80 лет, этот представительный джентльмен ухаживает за их могилами".
Михаил Константинович рассказывал о благотворительных делах Эдуарда Александровича, который покупает картины, антиквариат, принадлежащие историческим лицам, и передает их в Фонд культуры России. Михаил Константинович подарил мне портрет отца Михаила Юрьевича Лермонтова и набросок Сергея Сергеевича Давыдова, сделанный им. От Михаила Константиновича же мы узнали, что на свете живет около двухсот отпрысков А. С. Пушкина, из которых шестьдесят восемь в России, в частности, правнуки - Ирина Евгеньевна, Ольга Евгеньевна, Сергей Евгеньевич (умер), Татьяна Евгеньевна Клименко, живущая в Архангельске. Когда снимали фильм "Юность поэта", хотели на заглавную роль пригласить одного из них.
М. К. Аникушин живет и мыслит Пушкиным. Лично я сам был свидетелем, как однажды, после всесокрушающих выступлений молодых скульпторов, он тихо прочитал:

Служение муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво:
Но юность нам советует лукаво,
И шумные нас радуют мечты...
Опомнимся - но поздно! и уныло
Глядим назад, следов не видя там...

Теперь о Всеволоде Владимировиче Крестовском и его потомках. С будущим писателем Ч. Валиханов познакомился в 1859-60 гг. во время своего пребывания в Санкт-Петербурге. В. Крестовскому было 20 лет. Ч. Валиханову - двадцать пять. Оба были полны ярких замыслов и мечтаний. Мне кажется, Ч. Валиханов вместе с В. Крестовским шагал не только по Невскому проспекту, Английской набережной, Морской улице, но мог и заглянуть в мир петербургских трущоб, жестокий и беспощадный. Безусловно, они ходили по местам, где обитает "народ, заботящийся о черствых повседневных нуждах, о работишке, да о куске насущного хлеба", позднее так хорошо описанных Всеволодом Владимировичем в его "Петербургских трущобах".
В. В. Крестовский свою творческую деятельность начал со стихов. Своими стихами он производил фурор на студенческих сходках. Он был членом литературного кружка Ф. М. и М. М. Достоевских при редакции журнала "Время". Членами кружка были: А. А. Григорьев, Я. П. Полонский, А. Н. Майков и др. В одном из писем в 1860 году Ф. М. Достоевский писал, что "видел Крестовского. Я его очень люблю... Милый благородный мальчик! Он мне так нравится (все более и более), что я хочу когда-нибудь на попойке выпить с ним на "ты".
И в письмах, и в воспоминаниях Ч. Валиханова часто упоминается имя В. Крестовского. В письме Ф. М. Достоевскому от 14 января 1862 года Чокан Чингисович пишет: "Не забудь. Вышли мне свою фотографическую карточку и собери то же самое со всех моих хороших знакомых, которые мне обещали - Майков, Полонский, Крестовский".
Г. Н. Потанин вспоминал, будто Чокан рассказывал, что в его квартире Крестовским было написано, наделавшее в свое время шуму и получившее отповедь от Добролюбова, его стихотворение "Об испанской актрисе и нищем". Друг Чокана Н. М. Ядринцев считал, что Валиханов "во время гусарских разговоров давал (Крестовскому) шутя темы для его испанских стихотворений, а сей поэт, питаясь красками остроумия талантливого Валиханова, немедленно строчил свои романсы". Как бы там ни было, они во многом были единомышленниками, имели друг к другу привязанность.
Недавно мой друг краевед Николай Петрович Ивлев в архиве нашел записку В. Крестовского к Ч. Валиханову, где было написано: "Я заходил и взял портрет Макы для снятия с него фотографии. Доставлю, может, сегодня, а может, дня через два или три. Весь твой Всеволод. Будь завтра у М. Достоевского, наши будут". Кого под словом "наши" В. Крестовский подразумевает, нам известно. А Макы - родной брат Чокана Чингисовича - в то время обучался в Санкт-Петербурге в императорском Воспитательном доме и является дедом автора этих строк.
Получению Макы блестящего образования способствовал его гениальный брат Чокан. Макы прекрасно рисовал, занимался резьбой по дереву, каллиграфией и многими видами прикладного искусства. По свидетельству Г. Потанина, Макы "в Петербурге пробыл 11 лет, так что из всех сыновей султана Чингиса это был самый "обруселый". Когда он наезжал зимой в Кокчетав, в русском клубе его принимают за приятного гостя: его любят за общительный характер и его галантное обращение".
В письме Степному генерал-губернатору сам Макы писал: "Мое природное призвание - это собственное искусство: рисование, черчение и каллиграфия, которыми я даже горжусь".
Думаю, не случайно В. Крестовский интересовался портретом Макы. Макы тогда было всего пятнадцать лет, и, естественно, Чокан заботился о нем вместе со своими друзьями. Возможно, подумал я, много интересных сведений о братьях можно почерпнуть от потомков В. Крестовского. Я занялся их поиском. Жена скульптора Тулегена Досмагамбетова - Ольга Георгиевна Прокопьева, окончившая скульптурный факультет Института живописи, архитектуры и скульптуры имени И. Е. Репина, как-то обмолвилась, что училась у профессора Крестовского. Я обратился к Михаилу Константиновичу Аникушину и скоро получил ответ: "Да, действительно, Игорь Всеволодович Крестовский преподавал в институте им. Репина до самой своей кончины. Он закончил Академию художеств, еще, кажется, императорскую. Он сочинил и вылепил надгробный памятник отцу. Его сын Ярослав Игоревич Крестовский живет в Ленинграде". И прислал адрес последнего.
Я написал письмо Ярославу Игоревичу. Он оказался очень отзывчивым человеком, прошедшим на своем жизненном пути "огонь, воды и медные трубы". Содержание письма проливает свет на тяжелую судьбу русской интеллигенции смутных времен и на биографию автора "Петербургских трущоб" Всеволода Владимировича Крестовского, поэтому я решил привести текст письма полностью:
"Уважаемый Шота Едрисович!
Я получил от Вас письмо, очень заинтересовавшее меня. К стыду моему, я признаюсь, что ни о Чокане Чингисовиче, ни о его брате Макы я ничего не знаю. И от своего отца Игоря Всеволодовича я об этих знакомствах моего деда ничего не слышал. Архив деда к настоящему времени в семье не сохранился, кроме нескольких зарисовок (дед довольно прилично рисовал), сделанных им во время его работы над первым и самым известным романом "Петербургские трущобы". На этих зарисовках изображены типажи, послужившие ему для героев его романа. Где находятся архивы деда? Я затрудняюсь точно сказать. Дед мой умер от болезни сердца в 1896 году в возрасте 57 лет. Отцу, младшему из сыновей, было тогда неполных три года. Старшему его брату Владимиру всего семь лет. Моей бабушке Евдокии Степановне всего 28 лет. Дед умер в Варшаве, там же родился и мой отец. В Варшаве в 90-е годы дед был редактором каких-то газет и журналов. (Точнее, был редактором правительственной газеты "Варшавский вестник". - Ш. В.). После кончины бабушка перевезла тело покойного в Петербург, где он был похоронен на кладбище Александра-Невской лавры. После войны, в конце 90-х годов, было произведено перезахоронение на "Литературных Мостках" Волкова кладбища. На могиле отца мой папа поставил памятник - гранитный постамент и бюст своей работы. В Петербурге дед держал большую квартиру с видом, на Фонтанку и Летний сад. В нее и вернулась бабушка со своими четырьмя детьми: Володей, Васей, Ольгой и Игорем. Но уже через два года она переехала навсегда в Ташкент к своему отцу, где тот занимал крупный государственный пост и был в чине тайного советника. Старшие сыновья учились в Петербурге в кадетских корпусах, а мой отец окончил Ташкентский кадетский корпус и в 10-м или 11-м году уехал в Петербург, где поступил (правда не сразу) в Академию художеств на скульптурный факультет.
Теперь об архиве деда. Возможно, часть его бабушка передала (но куда?) в Петербург, но не исключено, что что-то было передано в архив Ташкента. В 1918 году бабушка трагически погибла. В дом ее проникли воры, ее убили и обокрали. Своровано было серебро и какие-то драгоценности, но из предметов коллекции деда: картины, старинный фарфор (японский и китайский) и т. п., а также бумаги деда остались.
Мой отец в 1918 году, получив эту страшную весть, рискнул поехать в Ташкент. Оставшиеся вещи он передал нескольким знакомым и друзьям на хранение и умудрился, пересекая фронты гражданской войны, вернуться в Питер.
В 1922 году он снова поехал в Ташкент и вывез фамильные вещи и бумаги деда. Но за это время некоторые из его знакомых исчезли. В нашей семье до сих пор хранятся дедушкины вещи, фарфор, картины. Что же касается дедовских бумаг, то они были переданы отцом своему старшему брату Владимиру Всеволодовичу. Если мне не изменяет память - это только часть документов (думаю, что это была чисто литературная работа деда, черновики рукописей и т. п.), но, возможно, и переписка с Ф. М. Достоевским и другими писателями, а также художником Верещагиным, с которым дедушка был в дружбе, познакомившись во время Туркестанской компании и русско-турецкой войны.
В 1941 году мой дядя Владимир Всеволодович поспешно эвакуировался из Гатчины в Ленинград. Владимир Всеволодович был известным хирургом и возглавлял Гатчинскую больницу. В дни войны больница, естественно, стала госпиталем. Из своего имущества ему почти ничего не удалось спасти, и все это пропало. Правда, кое-какие дедовские бумаги он прихватил, но они не имеют никакого отношения к его литературным трудам и переписке.
Вот то, что мне известно об архиве деда. Незадолго до кончины моего отца я интересовался, что и когда они с Владимиром Всеволодовичем передали в Пушкинский дом, но отец к тому времени стал стар и точно ничего не помнил. Я постараюсь в Пушкинском доме разузнать, что из архива моего деда там есть, но это сделать смогу только осенью, сейчас, летом, очевидно, многие в отпусках, да и я вскоре до октября уеду за город.
Теперь два слова о себе. Я художник-живописец, а точнее был им, т. к. из-за тяжелой болезни, начавшейся 10 лет назад, я ослеп. Мне 60 лет. В прошлом году в Ленинграде прошла большая выставка моих работ, написанных в период с 56 по 77 год.
Так что судьба моя для моего творчества подарила 20 лет, не так уж много, но и не так уж и мало.
Шота Едрисович, у меня к Вам будет просьба - напишите мне, пожалуйста, о творчестве Ваших славных дедов - Макы и Чокана. Это мне будет очень интересно. В какой области науки работал Чокан и что писал Макы? Я же Вам могу сообщить все, что мне известно о жизни моего дедушки Всеволода Крестовского. Его жизнь весьма интересна и богата событиями.
Если между нами возникнет переписка, то этому обстоятельству я буду рад, так как меня интересует все, что касается истории культуры нашей родины.
С глубоким уважением, всегда Ваш Ярослав Крестовский.
Так как я пишу по трафарету, то жена моя между строк переводит мои каракули на более читабельный почерк".
Да, судьба В. В. Крестовского сопровождалась резкими переменами. Он - участник русско-турецкой войны 1877 года, в 1880-м работал секретарем при главном начальнике русских морских сил на Тихом океане. А через два года служит в Туркестане в должности чиновника особых поручений при генерал-губернаторе.
Владимир тогда женился. Работал и в министерстве внутренних дел. Много ездил по стране, по центральным губерниям России, отражая все увиденное в очерках, записках. Было бы нам интересно изучить его туркестанские впечатления.
В 1990 году, во время командировки в Ленинград, я познакомился с Ярославом Игоревичем Крестовским. Потомство В. Крестовского имело квартиру в заурядном пятиэтажном "хрущевском" домике на Васильевском острове. Ярослав Игоревич сидел на лавочке перед входом в дом и ждал меня. Он, несмотря на почтенный возраст, был стройным, подтянутым. Его манера говорить, рассуждать была изящной, интеллектуальной. К этому времени его жена, написавшая мне первое письмо, оказывается, уже умерла, и он женился вновь. Обаятельную, приветливую вторую жену зовут Натальей Леонидовной. Несмотря на отсутствие зрения, в своей квартире он ориентировался превосходно. Подводя то к одной, то к другой картине, висящей на стене, или к вещам, расположенным на полках, он говорил об истории их, кому они принадлежат, какие из них связаны с именем деда. Он заставил меня забыть, что передо мною незрячий человек. Я почувствовал, что он каким-то внутренним оком видит все окружающее, различает цвета, тонкости художественных произведений, которые не всегда под силу заметить даже нам, зрячим.
"Святое семейство", - заявил Ярослав Игоревич, начиная свою "экскурсию" по дому, - картина итальянского художника Франческо Гуверчино. Для его работ характерны эмоциональность образов, беспокойная игра света и тени. Картина "Отдых на пути в Египет" Кранаха. Она досталась мне от деда. Картины этого художника отличаются реалистичностью образов, поэтичностью пейзажей.
На обратной стороне картины Якопо Тинотретто "Клеопатра, принимающая яд" автограф моего деда и отца. Как видите, искусство художника проникнуто мятежным духом, драматической взволнованностью.
У Всеволода Владимировича была прекрасная картинная галерея в доме по левую сторону Косового переулка, угол набережной Фонтанки, напротив Летнего сада. В галерее были мировые шедевры, среди них пять картин фламандского живописца Питера Пауля Рубенса, картины голландского живописца Герарда Терборха, немецкого художника Лукаса Кранаха Старшего, фламандского художника Давида Тенирса и др. Последний художник был великим мастером пейзажа, его работы полны лиризма, отличаются мягким серебристым колоритом...".
Ярослав Игоревич еще показал икону XVII века, найденную под Суздалем, картину "Вид Волги в Костичевских горах" художника Григория Чернецова (1839 г.), лубочную картину "Крепостные девки поют"...
Все вещи в квартире художника можно было бы назвать историческими. Например, секретер эпохи Екатерины Второй. Ярослав Игоревич заметил, что подобный имеется только в Эрмитаже. Кресла времен Александра Второго. А вот часы в стиле ампир французского исполнения, подаренные деду императором Александром II за роман "Петербургские трущобы".
Меня у Я. И. Крестовского очень заинтересовали китайские фарфоровые изделия. Дело в том, что когда Ч. Валиханов вернулся из Кашгарии, он привез много таких вещей. По этому поводу у Чокана с его дядей Мусой Чормановым были недоразумения. В письме Чокану его отец пишет, что Муса "высказал свою обиду на тебя за то, что не дал ему китайскую вазу, а повез ее с собой в Петербург, не оставил мне". Не это ли вещи Чокана? - подумал я, рассматривая китайские вазы из собраний В. Крестовского. Пораженный увиденным, я наспех сделал кое-какие зарисовки.
Ярослав Игоревич оказался прекрасным рассказчиком и достойным наследником своих выдающихся предков, хранящих память о них со многими подробностями. Когда он мне стал рассказывать фамильную историю Крестовских, я весь превратился в слух...
Дед Всеволода Владимировича - Василий Матвеевич Крестовский был выпускником Первого кадетского корпуса и Военно-медицинской академии, как врач участвовал в Аустерлицком сражении против Наполеона, затем стал лейб-медиком - главным медиком Двора его императорского величества. Сохранился его портрет с красной лентой сенатора. Жена Фекла Анкудиновна родила двух сыновей: Владимира и Леонида. Отец будущего писателя Владимир Васильевич был кавалерийским полковником, владел имением под Киевом, которое оставил брату Леониду Васильевичу. Последний тоже был военным, в чине генерала вышел в отставку.
Всеволод Владимирович родился в 20-х числах февраля 1839 года. От Евдокии Степановны Петровой, дочери генерал-губернатора Туркестанского края, имел сыновей: Владимира, Василия, Игоря и дочь Ольгу. Василий, будучи кадетом, увлекся социалистическими идеями, был членом партии эсеров. Участвовал в покушении на генерал-губернатора, был, судим, сослан в Сибирь. Брат его Владимир устроил побег Василия. Умер в Париже, по выражению Ярослава Игоревича, "ушел на дно". Его сын Игорь стал скульптором, учился у великого французского скульптора Бурделя, вместе с Верой Игнатьевной Мухиной. Игорь участник первой мировой войны, погиб и похоронен в братской могиле французских волонтеров. После себя оставил прекрасные фронтовые рисунки.
Владимир Всеволодович, как мы заметили выше, был военным врачом, умер в 1969 г. Игорь Всеволодович родился 5 июня 1893 г. В 1916г. поступил в Императорскую академию художеств, два года учился у Гуго Романовича Залимана, на третий год перешел в мастерскую Всеволода Всеволодовича Лишева, окончил в 1924 г. Умер 20 июня 1976 года. Сестра его, Ольга Всеволодовна, была актрисой в театре Корфа. Ее муж Юркевич был кораблестроителем, за проект корабля "Нормандия" получил первую премию. Ольга Всеволодовна проживала в Нью-Йорке, в 1967 г. подарила России проекты подводных лодок, сделанных ее мужем.
Ярослав Игоревич родился в 1925 году, в 1956 году окончил Институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Репина, работал преподавателем в Ленинградском высшем художественно-промышленном училище имени В. Мухиной. Искусство его преимущественно связано с родным Ленинградом. Город героической истории, строгой красоты и высокой духовной культуры отражен в его творчестве вдохновенно и красочно. Его работы достаточно разнообразны и имеют свой особый почерк. Картины "Старые дома над каналом", "Проходные дворы", "Судакский мотив" отличаются легкостью компоновки, богатым колоритом. Картинам "Ленинградская фантазия", "Натюрморт в синей гамме" присущи упорный поиск, мне даже показалось интуитивное нащупывание неизведанных путей.
Еще в 1945 году в жизни художника произошло трагическое событие. Он был случайно ранен дробью в глаз, который пришлось удалить. И вот через много лет случилось непоправимое - Ярослав Игоревич лишился и второго глаза, правда, успев оставить заметный след в художественном творчестве.
Прощаясь с незаурядной личностью, я почувствовал в нем человека не сломленного судьбой, всю жизнь стремящегося больше отдать, чем взять, быть настоящим петербуржцем, несущим духовные ценности из поколения в поколение.
Уходя, я получил в подарок "Петербургские трущобы" В. Крестовского в новом издании с надписью: "Шоте Валиханову - Ярослав Крестовский, внук писателя, автора этого романа. Шота! Наши деды были друзьями, продолжим эту традицию. 21 июня 1990 года. Санкт-Петербург".
Да, Ярослав Игоревич, я согласен с вами. Непременно продолжим, да еще обогатим и передадим своим внукам и правнукам!.. 

Шота ВАЛИХАНОВ,
заслуженный деятель искусств,
лауреат Государственной премии РК