Новая Ишимская линия прошла по ненаселённой местности. В иные годы, в зимнее время, ближе к лесам, здесь находились редкие казахские кочевья. С проведением же линии их оттеснили в степь.

С постройкой укреплений возник вопрос и о привлечении населения, так как ближайшие населённые пункты (сибирские деревни) отстояли на расстоянии от 80 до 200 километров. Высшее командование полагало, что гражданское население на линии не должно превосходить военное и что при крепостях и редутах желательно иметь полезное население – казаков, мастеровых и купцов. Крестьянская колонизация линии считалась ненужной, и крестьянам настрого было наказано, ни в коем случае не селиться ближе 40 вёрст к линии, и поселяться только деревнями, а не в одиночку. В случае нарушения этих условий, крестьянские жилища уничтожались.

Военные люди, заброшенные на линию, были сперва единственными её обитателями. Но уже при постройке линии принимались меры к привлечению гражданского населения. «Высочайший» указ 1752 года призывал селиться всяких «охотников» (т.е. желающих людей). Эти первые «охотники» оказались неизменными спутниками царской колонизации-купцами и промышленными предпринимателями, и первый товар, появившийся на линии – водка – стал, как и на других окраинах России, олицетворением теневой, грабительской стороны колонизации.

Тобольский посадский человек Матвей Постников в 1753г. построил между Коркиной слободой (г.Ишим) и Петропавловской крепостью винокуренный завод. С него и начинается история гражданской колонизации Новой линии. На постниковский завод за пополнением бочонков стекались линейные маркитанты – грязный сброд, спекулировавший водкой. На линии водку продавали втридорога против отпускной заводской цены, на что военное начальство жаловалось в Петербург. Столица не препятствовала разнузданной спекуляции, мер против неё не принималось. Колоритная фигура винозаводчика с его подоночной агентурой – маркитантами, выступает как играющая решающую роль в раннем этапе колонизационного надвига на североказахстанские степи.

Вздорные распоряжения администрации о сломке частных жилищ на Новой линии в 1755 г. несколько затормозили гражданскую колонизацию. Но об этих распоряжениях вскоре забыли, и с конца 50-ых годов вновь разрешили строиться частным лицам при крепостях и редутах. Высшая бюрократия смотрела на Новую линию не только как на заслон против степи. Линия, по её мнению, должна была стать проводником русского влияния. Оставить линию с одним военным населением было бессмысленно. Со времени разрешения торговли со степью (с 1759 г) надо было кому-то её вести, надо было обеспечить войско дополнительными продуктами питания, надо было поселить на линии некоторые категории мастеровых, отсутствовавших среди солдат. Наконец, на линии оказались и офицерские семьи, а также и семьи крепостных казаков. Гражданское население, хотя и медленно, но всё же росло.

В 1759 г. состоялось определение Сената, ввиду восполнения недостатка женщин в Сибири «поселить на сибирских линиях годных для замужества ссыльных женщин». По прибытии их в Тобольск, «персонально» им учинялся осмотр, после которого годные для замужества направлялись в Омск к командиру Сибирского корпуса. На его имя и подавались прошения желающими на них жениться. В I759 году на линии было направлено 77 женщин, из которых были сосланы – 24 за мужеубийство, 10 – за детоубийство, одна – за отцеубийство, остальные за другие крупные преступления. Несмотря на их преступность, эти женщины в возрасте от 19 до 40 лет быстро разбирались по рукам. Их брали одинокие офицеры «во услужение», на них охотно женились казаки, солдаты и прочие линейные жители.

В 1762 г. последовало распоряжение Сената «О позволении селить отставных нижних военных чинов на Сибирской линии», в 1766 г. был опубликован сенатский указ «О вызове из сибирских городов в крепости на Иртышскую и Тобольскую (т.е. Новую) линию художников и мастеровых людей». Этот указ обязывал тобольского губернатора, чтобы он приложил старание к переселению на линию «потребного для каждой крепости числа мастеровых из числа охотников, обнадёжа их освобождением от всех податей на 5 лет».

На линию хлынули также крупные русские купцы. Курский купец Голиков, архангельские – Лобанов и Свешников, воронежский – Шумливый и московские – Журавлёв и Савельев стали хозяевами виноторговли на линии. Купцы получали сказочные барыши от торговли со степью.

За 15-20 лет, истёкших от основания линии, жизнь крепостей и редутов сильно изменилась. В 1765 г. в Петропавловской крепости появилась первая на линии школа для обучения детей военнослужащих и отставных солдат. Её комплект состоял из 100 учеников, но в ней был систематический недобор. В 1767 г., например, училось 56 человек.

В 1771 г. в Петропавловской крепости, на форштадте, было 172 двора, в которых проживали 453 мужчин и 461 женщин. Проезжавший в то время через крепость академик Фальк отмечал: «В крепости находятся только дома гарнизонных служителей, магазины и пр. Форштадт или самый город стоит внизу на правом берегу Ишима. Кроме казаков и инвалидов, живёт здесь по торговым делам много иногородних купцов».

Торговая жизнь вызвала учреждение в 1786 г. гражданской почты. До этого существовала только военная почта. Об учреждении почты уведомили главный московский почтамт. Он установил точное расписание отправки почты и с тех пор петропавловский житель мог посылать письма в дальние концы.

Большинство строений находилось на нижнем форштадте, под горой. Там находился и торг. Вблизи крепости, на горе, вырос верхний форштадт. Здесь помещался по-сольский дом, где военные начальники принимали казахских султанов и старшин.

Наличие посольского дома говорит о том, что колонизаторская политика царизма имела не одни средства насилия. Проводилась и соответствующая дипломатическая обработка казахов. В политических целях использовалась и религия. Когда тобольский епископ Варлаам принялся было ревностно насаждать христианство, и в 1770 г. предложил отправить в казахскую степь миссионеров, командир Сибирского корпуса дал ему понять, что, по государственным соображениям, нужно по отношению к казахам соблюдать веротерпимость и в степи придётся обойтись без миссионеров.

Любопытно отметить, что царское правительство оригинально понимало свою религиозную миссию в казахских степях. Один из ранних американских разведчиков в Средней Азии, путешественник Скайлер в 1870-ых годах обратил внимание на эту своеобразную миссию: «Курьёзен факт обращения киргиз в магометанство в результате ошибочной политики русского правительства. В начале лишь немногие из их султанов и главарей имели представление об учении ислама. В степях не было ни мечетей, ни мулл. Русские, однако, упорно (столь же упорно, как и при внедрении татарского языка для сношений с киргизами) считали их магометанами, строили мечети и посылали мулл, пока весь народ внешне не был обращён в мусульманство… Точно таким же образом в текущем столетии русские чиновники сделали бурят буддистами, хотя они были всего на всего шаманистами…»

Высочайшим указом «от 8 июля 1782 года из казны было отпущено 20000 рублей на строительство четырёх мечетей на границах Уфимского наместничества и Тобольской губернии. Одна из них была построена на нижнем Петропавловском предместье в 1794 году.

Население Петропавловских предместий росло за счёт пришлых людей. Сюда стекались искать лёгкой наживы и разные неудачники. Поселившиеся здесь с конца XVIII века семейства татар из Европейской России содействовали приведению предместий в более благоустроенный вид.

Основным занятием гражданского населения Новой линии было земледелие и скотоводство. Географ Щекотов дал в своём словаре хозяйственное описание линии на рубеже XVIII-XIX веков:

«На Северной или Российской степи нет, кроме линии и лежащих при ней расстоянием в 50 и в 100 верстах деревень, никаких других порядочных селений. Да и жители сей линии, которых считается около 2000 семей, строятся по причине безлесья худо и живут от одного только земледелия и скотоводства. В степи могут они пахать земли столько, сколько им надобно, почему и рассеяны малые их пашни повсюду. Они пашни засевают обыкновенно пшеницею и рожью, ячменём и овсом, а озимовым хлебом и горохом редко, и сеют столько лет сряду, сколько земля может без удобрения произращать, т.е. года четыре, а в дождливые времена и до 10 лет. Когда же старые пашни истощаются, то покидают они их на несколько лет и вспахивают новые. Они редко сеют больше хлеба, как сколько для семей их надобно, да притом, часто и сами им нуждаются. В предместьях, при каждом доме есть небольшой огород, в котором всяк для домашнего своего употребления садит капусту, лук, чеснок, огурцы, горох, бобы, репу, морковь, а иногда укроп, тыквы; и арбузы. Некоторые сеют также гречу и пшено. Земляных яблок (картофеля-А.С.), хмелю и табаку сов-сем не разводят, хотя сии растения и могли бы быть в тамошних местах весьма выгодны. Лён и садовой овощ родится там худо. Для скотоводства степь всем нужным изобильна, как то видно по большим и тучным киргизским стадам. На речных берегах и низменных местах имеет она хороших пастбищ и сенокосов довольно, но надобно бы их огораживать. Весною, как скоро снег сойдёт, зажигают степь и очищают затем от всех старых стеблей, причём она также согревается и остающегося золою удобряется. После сего трава выходит на первом дожде, вместе с посевом. Хотя тамошние поселяне и держат лошадей и коров, однако в малом числе и только про себя. Против одной лошади или коровы держат по две русские овцы и по несколько свиней, коз и кур; других же дворовых птиц или совсем не имеют, или хотя имеют, однако очень мало. При столь малом своём скотоводстве имеют они и сенокосов немного, которых им часто и на собственные их нужды недостаёт. Рыбная и птичья ловля составляют два главнейших их промысла, которые им в содержании себя весьма много подсобляют. Щёкотов интересовался, почему Новая линия слабо колонизуется. Он отмечал пять обстоятельств, из-за которых происходят затруднения в «сельском домостроительстве»: сухая и отчасти солёная земля, «которая мало дождём наполняется», падёж скота в жаркие годы, частое повреждение полей и сенокосов от пасущегося скота, недостаток в хорошей воде и «грабительства киргизцев».

Но Щёкотов считал, что эти обстоятельства не имеют существенного значения: «Несмотря однако же на все таковые препятствия, изрядная сия страна может быть гораздо более населена и застроена нежели ныне; ибо неурожай от засухи случается там весьма редко, да и не везде бывает; пашни могут быть лучше обрабатываемы и засеваемы, ежели будут лежать ближе одна к другой и ежели защищаться от пасущегося скота так, как и сенокосы, городьбою (т.е. изгородями); язва на скоте бывает токмо через 7 лет или ещё реже, от которой предосторожностью можно спасаться; озёр с чистою и хорошею водою довольно, набеги киргизцев становятся день ого дня реже и слабее; при большом же населении и хороших распоряжениях пресеклись бы оные и вовсе. Притом и уводимые киргизцами люди по большей части выдаются обратно. Большее о домоводстве рачение привело бы вскоре поселян сих в благополучнейшее состояние и сделало бы их при том, как то обыкновенно бывает, благонравнее, веселее и во всём опрятнее».

Из хозяйственных затруднений, указываемых Щёкотовым, самым серьёзным был падеж скота. Ветеринарная помощь отсутствовала. Наблюдались постоянные падежи от сибирской язвы. Предохранительным средством от сибирки считался дым так называемого дровяного огня, т.е. такого, который происходил от трения дерева одно о другое. Этот огонь разводился в берестовых кострах и через такое курево перегоняли скот. Когда же скот заболевал, образовавшиеся опухоли прокалывали, и к ранам прикладывали табак и нашатырь – два тогдашних универсальных средства от всех болезней.

О главном обстоятельстве, затруднявшем приток гражданского населения на Новую линию, Щёкотов не сказал ни слова. А оно заключалось в военном режиме линии. В Петропавловской крепости и всюду по линии гражданское население подчинялось военным властям. В их руках были судьбы купечества и ремесленного люда. Ничто не проходило мимо военного начальства. Надо ли куда выехать невоенному человеку, что-либо продать, чего-либо попросить – обязательно обращайся к кре-постному начальству. Линия считалась пограничной. Населению был преграждён доступ за границу, в степь. Люди, обнаруженные на степной стороне, куда они ходили ловить рыбу и собирать хмель, наказывались кнутом в присутствии всего населения крепости.

На линии царил военный произвол. Гражданское население терпело большие притеснения со стороны командиров крепостей и редутов. Поэтому постоянное население укреплений увеличивалось очень медленно. В Петропавловской крепости за 30 последних лет XVIII века население почти не изменилось (в 1771г. – 172 дома и 914 жителей, в 1803г. – около 200 домов и свыше 1100 жителей).

Появление русского населения в Северо-Казахстанских степях со-действовало хозяйственному развитию казахских родов, кочевавших у Новой линии. Казахи Северного Казахстана переняли от русских земледелие, огородничество, сенокошение, вязание рыбных сетей, устройство зимних жилищ, употребление многих предметов домашнего обихода, удобной европейской одежды и пр. Несмотря на отрицательные стороны царской колонизаторской политики, близкое соприкосновение казахов с простым русским народом способствовало установлению дружественных отношений угнетённых слоев русского и казахского населения. Первое их совместное выступление против царизма произошло во время крестьянской войны под руководством Пугачёва.

Из книги Семенова А.И. «Город Петропавловск за 200 лет, 1752-1952 гг.»