Первые каменные жилые строения Петропавловска появились в подгорной части

Подгора – самая старая часть города. Здесь, в нижнем форштадте, в пойме реки Ишима, зародился Петропавловск и просуществовал со своей самобытной историей фактически на протяжении 100 лет. Строительство на горе, или верхнем форштадте, активно началось лишь после утверждения Алек-сандром II плана города – 28 июня 1862 года.

Первые жители нижнего форштадта – это инвалиды, отставные нижние чины военнослужащих, их семьи, крестьяне, купцы. Семьи жильцов Подгорья отличались одной особенностью: женщины в них были, как правило, бывшие арестантки царских тюрем, их официально направляли в Петропавловскую крепость. Форштадт был окружен рогатками и палисадом, имел южные и северные ворота, у которых стояла охрана. Выезжать, покидать форштадт разрешалось только с позволения коменданта крепости. Тех же, кто своевольно уходил за пограничную полосу, допустим, за хмелем или на рыбную ловлю, ждала нещадная прилюдная порка. Лишь в 1845 году купцы первые получили разрешение выезжать свободно со своим товаром за пределы пограничной линии в казахскую степь. Однако, задолго до этого разрешения произошло событие, определившее дальнейшую судьбу города. В октябре 1759 года султан Среднего жуза Абылай обратился с просьбой к оренбургскому губернатору разрешить торговлю в Петропавловской крепости. Уже 22 декабря того же года состоялась первая ярмарка на меновом дворе, который располагался рядом с крепостью, на берегу Ишима. Здесь регулярно проходили две ярмарки: летняя и зимняя. Как и нижний форштадт, меновой двор был огорожен рогатками. С крепости над ним нависали две пушки. Внутри двора в два ряда стояли лавки купцов. 44 лавки на меновом, или гостином, дворе насчитывалось в конце 18 века. Церемония торгов проходила по следующему сценарию. Как только с крепости подходил караван, сопровождаемый стадами лошадей, быков, баранов, а также груженый продукцией животноводства: овчиной, мерлушкой и т.п., раздавался барабанный звон. Это был сигнал для купцов, которые спешили на меновой двор и выкладывали свой товар. У входа на ярмарку выстраивалась стража. После этого иноземным торговцам разрешалось входить в меновой двор. Операция торгов проходила без денег, по принципу «товар на товар». Этот обмен товаров всегда приносил огромные барыши российским купцам.

Любопытная картина непосредственных торгов помещена на странице «Географического словаря Российского государства за 1807 год»: «Всякий торгующий с нашей стороны старается схватить за борт того, кто ему больше нравится и втащить в свою лавку. Здесь, не обижаясь насилием, садятся они и равнодушно рассуждают несколько часов о продаже или покупке. Чтобы убедить иноземца к малейшей уступке, то надобно чем-либо угостить, например, дать трубного табаку, до которого особенно казахи большие охотники…».

Была у петропавловского менового двора и недобрая слава. Здесь с начала торгов и до 1825 года был главный рынок империи по продаже рабов. Таким товаром, главным образом, были военнопленные казахов.

Чрезвычайно выгодная торговля для российских купцов росла здесь такими темпами, что уже через несколько лет петропавловская ярмарка обошла по торговому обороту все ярмарки за Уралом, включая Омск и Семипалатинск, исключение составляла лишь Кяхта. Вместе с торговлей росло население нижнего форштадта. В конце 18 века в предместье крепости проживало более 1 000 жителей. На их пожертвования была построена в 1803 году Покровская церковь (ныне Собор святых апостолов Петра и Павла). Но ещё ранее, в 1795 году, под горой была выстроена за счет царской казны мечеть, получившая в народе название Касимовская – от имени казаха Касима, руководившего строительством. Это была первая каменная мечеть в казахской степи и первое каменное здание в Подгорье. Такой щедрый подарок Петропавловску, конечно, имел колониальный умысел. Как свидетельствуют старожилы Подгорья, эта мечеть сохранилась, вернее, целыми остались её стены – это складское здание на территории рыбзавода. Согласно архивным материалам, мечеть оставалась действующей до 1928 года. Мулла этой мечети Бикбаев жил под горой по адресу: ул. Малая, 21 (ныне 308 Краснознаменного полка). Ещё до революции он преподавал в медресе при мечети. В начале 1928 года Бикбаев с разрешения административного отдела Петропавловска осмелился открыть при мечети религиозные курсы. Несмотря на официальное разрешение, этот шаг муллы вызвал подозрение властей. Бикбаева арестовали, а мечеть закрыли.

К началу 19 века Подгорье настолько разрослось, что появилась настойчивая необходимость в отделении от крепости и собственном управлении. С 1804 года Петропавловском управлял частный земский комиссар, который в 1807 году был заменен городничим. Первым городничим города стал отставной майор Левашов, который правил городом до 1825 года, когда в Петропавловск было введено самоуправление. С этого времени гражданскими делами ведал избранный населением староста, который распоряжался штатом из двух человек: письмоводителем и словесным судьей. О первом старосте, купце 2-ой гильдии, Федоре Зенкове напоминали приземистые одноэтажные здания по ул. Смирнова, рядом с бывшим кинотеатром «Заря», однако было одно из зданий, более эффектное, с лепным украшением над крыльцом, – весьма вероятно, что это здание служило домом для семьи Зенкова.

Примечательно, что эти дома, построенные Зенковым в начале 20-х годов 19 века, – первые каменные жилые помещения в Петропавловске, отражавшие архитектурный стиль своего времени. К сожалению, здания снесены, в том числе и то, где проживал первый избранный петропавловский управитель. На его месте сегодня возвышается безликое строение.

К началу 19 века бывший ниж-ний форштадт имел все приметы маленького города. Помимо самостоятельного управления в Петропавловске были школы, городской врач, почта, полицейская служба и т.д. Был даже свой городской сад (про городской сад под горой упоминает Михаил Бенюх в книге «Петропавловск», 1985 г., стр. 32).

Неудивительно, что первый в городе спектакль (комедия Гоголя Н.В. «Ревизор») был поставлен по инициативе местного дворянского общества в октябре 1861 года именно в Подгорье, в помещении школы.

Однако, Подгорье не всегда было городом. Более того, в 60-е годы 19 века оно было выведено за черту города, который тогда разрастался на горе, и жизнь здесь стала протекать по законам казачьей станицы. Начало коренным переменам в Подгорье положил 1808 год, когда было создано сибирское казачье войско. С этого времени Подгорье стало местом дислокации одного из казачьих полков. В тот же период Покровская церковь была объявлена казачьим храмом.

К приходу церкви были приписаны 4 казачьих поселка: Кривозерский, Бишкульский, Новопавловский и Плосский. В 1815 году Покровская церковь уже стояла в центре площади, оформленной для религиозных военных ритуалов.

В 1846 году, согласно приказу по сибирскому казачьему войску, все крестьяне, проживавшие под горой, приписывались к казакам, по этому же приказу служившие казаки наделялись 30-тью десятинами земли. А вскоре в Петропавловске случилось чрезвычайное событие: летом 1849 года в очередном пожаре сгорели почти все постройки Подгорья, в том числе и лавки менового двора. Пожар был настолько жутким, что о нем заговорили даже в Петербурге. По велению царя в России был объявлен сбор средств для пострадавших.

25 июня 1849 года собрание купеческого и мещанского обществ вынесло приговор о новом расположении города на горе. В 1854 году приказом Тобольского губернатора из Ишима в Петропавловск был направлен архитектор для составления плана нового города. В эти же годы казачество укрепило свои позиции под горой: теперь оно не платило городские налоги и выходило за черту города. Так продолжалось до 1909 года, хотя Положение о подгорной казачьей станице не нарушалось.

После установления Советской власти подгорная станция демонстративно держалась нейтральной позиции по отношению к петропавловскому Совдепу, добиваясь лишь полного отделения от города. Последнее такое требование было заявлено 9 мая 1918 года от имени станичников казаком Григорьевым на заседании исполкома Совдепа. Григорьев получил отказ, что, конечно, вызвало недовольство в станице. Но к ещё большему негодованию привело казаков кровавое событие, разыгравшееся под горой. Дело в том, что петропавловский Совдеп издал постановление, согласно которому, каждый, кто имел оружие, обязан был получить на это право городских властей. Казаки такое постановление игнорировали. В середине мая представители Совдепа явились в дом казака Сергеева и потребовали соответствующий документ на оружие, а затем попытались его силой отобрать. Завязалась драка, в ходе которой Сергеев был убит.

В этот же день состоялся сход казаков петропавловской станицы, на котором было принято следующее обращение (наказ) к петропавловскому Совдепу: «Петропавловский станичный сход, собравшись для выяснения взаимоотношений станицы к городскому Совдепу, в связи с последними событиями, имевшими свои печальные последствия: убийство и ограбление в своём доме казака Петропавловской станицы Петра Алексеевича Сергеева, считает необходимым выяснить следующее:

1. население станицы никогда не вмешивалось, не вмешивается и не имеет никакого намерения вмешиваться в политику и действия местного Совдепа;

2. равным образом оно считает и будет считать вмешательство Совдепа в жизнь станицы и станичного населения недопустимым;

3. порядок, спокойствие и безопасность в станице может быть достигнута при существующей казачьей охране;

4. необходимое для охраны оружие находится у казаков и ни в коем случае не подлежит конфискации;

5. жилище казаков, как в черте города, так и в пределах города, неприкосновенны;

6. предложить петропавловскому Совдепу обеспечить семью убитого казака Сергеева из сумм, собранных Совдепом с казачьего состоятельного класса, т.к. у Сергеева осталась семья из жены и двух малолетних детей…».

Событие в петропавловской станице вызвало бурю негодования во всем сибирском казачье войске.

Вот, что говорилось в телеграмме атаману петропавловской станицы, направленной из Омска: «Войсковое правительство получило сведения, что местный петропавловский Совдеп пытается распространить свои распоряжения на казаков, проживающих в Петропавловске. Окажите казакам содействие в защите и охране их личной имущественной безопасности. Никаких налогов и сборов казаки не должны вносить в кассу Совдепа. В войске один хозяин — войсковой круг и одна власть — войсковое правительство. Войсковой атаман Копейкин».

Между тем, эти события происходили буквально за несколько дней до белочешского переворота. После победы над Колчаком и установления Советской власти, согласно приказу № 1 Сибревкома от 2 декабря 1919 года, наряду с другими, петропавловская казачья станица фактически перестала существовать. В приказе Сибревкома, в частности, говорилось об отмене всех казачьих чинов и отличий, о немедленной сдаче оружия (под угрозой расстрела) и передаче власти в станицах ревкомам, избранным из трудового народа.

Однако, устои казачьей жизни преобразили жителей Предгорья. Теперь здесь жили хлеборобы и огородники, которым удавалось, между прочим, выращивать даже дыни и арбузы. Вот почему власти приняли решение организовать под горой сельскохозяйственную артель, которая вскоре была преобразована в колхоз социалистического хозяйства. Так закончилась столетняя история петропавловской казачьей станицы. До недавнего времени о ней напоминал дом атамана Григоровича (бывшая амбулатория по ул. Смирнова). Этот дом с 70-х годов прошлого века (как, впрочем, и дом купца Зенкова) входил официально в список памятников истории и архитектуры города Петропавловска. Несколько лет назад на этом доме была установлена памятная охранная доска. Затем с этим домом стали происходить странные вещи. Сначала исчезла охранная доска, затем исчезло парадное крыльцо. Сегодня после хозяйственных поделок мало, что напоминает респектабельный дом о нашем прошлом , о нашей истории. В сентябре 1928 года в Казахстане было введено новое территориальное деление, согласно которому Петропавловск стал административным центром Петропавловского округа, а подгорный колхоз «Социалистическое хозяйство» самостоятельно вошёл во вновь образованный Ворошиловский район. Район просуществовал 2 года, и эти 2 года жителей Подгорья ждали тяжелейшие испытания. Это было время коллективизации, которая, как известно, проходила не только при полной конфискации имущества, но и сопровождалась высылкой семейств. Затем последовала чистка госаппарата и тотальная борьба с религией.

Колхоз привлекал внимание горожан громкими процессами по инициативе подгорной группы бедноты против кулаков и прочих врагов Советской власти. Вот характерные заголовки того времени в местной газете «Смычка» за 16 ноября 1928 года: «Беднота Подгорья организовалась только в этом году и уже даёт о себе чувствовать», за 11 ноября 1928 года: «В окрсуде назначено уголовное дело по обвинению руководства подгорного сельскохозяйственного товарищества. Ждём достойный приговор! Кулачеству Подгорья нужно дать отпор!». Во время чистки госаппарата не менее громкие статьи были опубликованы в связи с тем, что в подгорный совет был избран бывший казачий атаман Белозеров.

Победив кулаков в Подгорье, которые представляли собой крепкие казачьи хозяйства, местная беднота, союз воинствующих безбожников и комсомольцы приступили к борьбе с главной духовной опорой казачества — Покровской церковью. Между тем, по законам тех лет достаточно было требования трудящихся, чтобы закрыть любое культурное учреждение. Также, требование одно за другим появлялось на страницах газеты «Смычка». Вот одна из публикаций за 3 октября 1929 года: «На состоявшемся общем собрании овчинно-хромового завода был заслушан доклад о передаче помещения подгорной церкви для обслуживания культурных нужд жителей Подгорья… Собрание постановило: передать церковь под клуб».

Перед угрозой закрытия храма верующие, конечно, не сидели сложа руки. Они обращались во всевозможные властные инстанции с ходатайствами и просьбами. Точку в споре за Покровскую церковь поставило решение петропавловского исполкома в мае 1936 года о снятии колоколов с городских церквей. В связи с этим решением подгорная церковь была закрыта и передана в пользование пищекомбинату. К этому времени Подгорье уже находилось в черте города.