Город Петропавловск в ХIХ-начале XX веков. Население

 Население Петропавловска в ХVIII-ХIХ веках росло медленно. Только после открытия движения по Великому Сибирскому ж/д пути в 1895 г., население стало быстро увеличиваться за счёт приезжих из Европейской России.

В ХVШ веке преобладало военное население, когда главное значение имела Петропавловская крепость. В XIX веке, когда Петропавловск стал крупным торговым городом, сосредоточившим в себе большую часть торговли с казахскою степью, в нём преобладали купцы и разные торговцы из мещан, отставных солдат, крестьян и разночинцев. В начале же XX века, когда в городе появились крупные промышленные предприятия (в частности, железнодорожные мастерские и консервный завод), образовалась значительная прослойка рабочего населения.

Военное население в ХVIII веке составляло 60% от всего населения (включая и семьи военных). Торговое население в XIX веке составляло свыше 50% (включая и семьи).

Купцы, почётные граждане, большинство мещан, не менее половины разночинцев и часть отставных солдат, крестьян и «инородцев» занимались торговлей или же служили у купцов по торговой части. Эти жители составляли преобладающую торговую прослойку Петропавловска.

По национальному составу больше всего было русских. В 1834 г. из 3923 жителей – русских насчитывалось 94%, татар – 5 % и казахов – 1%. Количество татар увеличилось во 2-й половине XIX века, когда в Петропавловск переселились много татарских семейств из Европейской России и Сибири. К концу XIX века заметно увеличилось и количество казахов. В 1913 г. из 43575 жителей города было 30148 русских, 9376 татар и 1448 казахов. В начале XX века среди рабочих железнодорожных мастерских имелись казахи. Они были первыми представителями национального пролетариата в Петропавловске.

Относительно небольшую группу населения составляли ссыльные. Они появились здесь рано, ещё в первые годы существования крепости. После восстания декабристов, в Петропавловск выслали группу гвардейских и армейских офицеров, сочувствовавших делу декабристов, но не принимавших участия в восстании, фамилии некоторых из них известны – Кожевников, Палицын, Лаппо, Цебриков и др. Прапорщик Палицын попросил петропавловского купца Свешникова, отправлявшегося на нижегородскую ярмарку, передать в Нижнем письмо одному знакомому, барону Ашу. Свешников выполнил поручение Палицына, об этом дошло до властей. Генерал-губернатор Западной Сибири получил выговор за это упущение.

В 1834 г. в Петропавловске было 68 ссыльных, в большинстве поляков, участников восстания 1830-1831 годов. В 1868 г. было ссыльных – 50 мужчин и 52 женщины. Это опять в большинстве поляки с их семьями, участники польского восстания 1863 года. Они из оставшихся в живых находились здесь до 1883 года, когда по амнистии возвратились в Польшу.

Царское правительство считало североказахстанские степи, как и Сибирь, местом ссылки «политически неблагонадёжных» людей. В 1834 г. во всём Петропавловском округе, в городе и селениях, находился 351 ссыльный, преимущественно поляки. За ссыльными поляками был установлен строгий надзор. Полиция опасалась их выступлений вдалеке от родины. В 1868 г. через Петропавловск проехал сын Александра II, великий князь Владимир. Генерал-губернатор Западной Сибири, после проезда великого князя, сообщил в Петербург главному начальнику знаменитого 3-го Отделения собственной его величества канцелярии следующее: «24 мая, рано утром, в г. Петропавловске найдено было отставным казаком 4-го полкового округа Дементием Фураевым около дома, занимаемого 2-ю частною полицейскою управою, анонимное письмо с адресом во 2-ую часть и запечатанное небольшой величины монетой с изображением буквы П. Письмо это, написанное изменённым почерком с орфографическими ошибками, следующего содержания: «Берегитесь поляков. Они хотят покуситься на жизнь великого князя (примечание губернатора – Владимира Александровича, благополучно проследовавшего через Петропавловск 9 июня). Есть заговор в аптеке. Приберите также и у кого они бывают и тех людей, а также хотят выжечь город. Передайте эту записку в часть. Кто писал, после узнаете». Казак Фураев, нашедший эту записку, в тот же день предъявил её полицейскому приставу Путинцеву, которым она и была представлена на распоряжение петропавловского полицмейстера.

По розыскам полиции и вследствие сходства почерка в сочинении этого письма был заподозрен петропавловский мещанин Иван Федорович Зенков, но при производстве формального следствия, это подозрение не оправдалось, равно как не оправдались и все прочие указания, сделанные в подмётной записке. Сообщая об этом происшествии вашему сиятельству для сведения, имею честь присовокупить, что арестованный по этому делу петропавловский мещанин Иван Федорович Зенков за недостатком улик к обвинению его в составлении подмётного письма освобождён мною из-под ареста, самое же дело по этому случаю оставлено без последствий».

Также не подтвердились и сведения, поступившие в 1871 г. к петропавловскому полицеймейстеру об организации ссыльными поляками «противозаконного общества политических ссыльных».

С развитием революционного движения в России, в Петропавловске появляются и новые ссыльные, в частности, из числа народников. В средине 1880-ых годов в Петропавловске побывал известный писатель-народник Н. Каронин (Петропавловский), отбывавший ссылку в Западной Сибири. Он видел разорение, которое несли в степи предприниматели, купцы и разные спекулянты. Он понимал ничтожность правительственных мероприятий по поднятию хозяйственной жизни ишимских степей и делал из этого справедливые выводы. В 1886 г. он высказался о будущности тобольских и ишимских степей следующими словами: «Леса вырублены, озёра пересыхают. Суровый, но ровный климат сделался вероломным. Для страны настало время периодических кризисов более или менее сильных, более или менее продолжительных. Засуха, ливни и морозы в июле – это теперь уже неотъемлемая принадлежность здешних мест. Чем кончатся эти кризисы – трудно сказать, но кончатся они только тогда, когда фаталистическая культура уступит место другой, которая научит человека пользоваться всеми его силами для удовлетворения большинства его потребностей, хотя бы вопреки суровой природе».

Цензурные рогатки не позволяли Каронину распространённо говорить о «другой» культуре. Но и эти скупые слова как бы перекликаются со словами Г.В. Плеханова, сказанными пятью годами позднее, о том, что «надо поставить русское земледелие в новые общественные условия и это будет возможно только тогда, когда изменятся экономические отношения России».

Из книги Семёнова А.И. «Город Петропавловск за 200 лет, 1752-1952 гг.»