ПАРАЛЛЕЛИ ДОМОСТРОЕНИЮ БОТАЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ В СИНХРОННЫХ И СИНСТАДИАЛЬНЫХ ЕЙ КУЛЬТУРАХ СОПРЕДЕЛЬНЫХ ТЕРРИТОРИЙ

Захаров С.В. (г. Петропавловск, СКГУ)

За период 1980-х - нач. 1990-х годов открыт и исследован ряд энеолитических памятников на территории Северного Казахстана, была выделена ботайская культура коневодов. Проведено изучение каменного инвентаря, керамики, костяных изделий, осуществлена реконструкция жилищ. Была осуществлена публикация открытых материалов. Настоятельной стоит проблема изучения истоков формирования культуры, ее этнических и культурных связей с племенами соседних культур. Задача данной работы - очертить круг параллелей и аналогий ботайскому домостроению в соседних культурах, синхронных или синстадиальных ботайской. Основные характеристики ботайскому жилищу уже даны и нет нужды повторяться (1).
Довольно подробный анализ домостроительных традиций Зауралья и Западной Сибири в древности проведен авторами работы "Поселения и жилища эпох камня и бронзы Зауралья и Западной Сибири" (2), что позволяет нам избавиться от необходимости приводить обширную библиографию по вопросу.
В домостроительстве Западной Сибири и Зауралья авторами выдляются две провинции: лесостепная (с подзоной южной тайги) и таежная.
Лесостепная провинция и подзона южной тайги. Эпохи неолита и энеолита характеризуются наличием двух разновидностей поселений - стационарных зимних и временных (сезонных) летних, а также связанных с ними двух видов жилищ. Для летних поселений характерны легкие наземные постройки, часто с небольшим искусственным или естественным углублением в центре; для зимних - подпрямоугольные полуземлянки площадью от 12 - 20 до 77 кв. м (в отдельных случаях-до 230 кв. м).
Энеолитические стационарные жилища различных культур лесостепного и южнотаежного Притоболья (в отличие от большинства синхронных построек горно-лесного Зауралья) имеют достаточно выдержанные прямоугольные формы. Таковы немногочисленные пока раскопанные липчинские (Сосновый остров - верхнее жилище, Липчинская стоянка), шапкульские (Шапкуль I, Малый Барашек I, ЮАО VIII) и андреевские сооружения (ЮАО XII, раскоп 3). Как правило, это однокамерные полуземлянки и наземные дома площадью от 15 до 77 кв. м, углубленные в грунт от 0,25 до 0,7 м. Стенки котлованов андреевских и других построек, вероятно, укреплялись жердями и досками. Большая постройка (7,9 х 9 м) поселения Шапкуль I внутренней перегородкой была разделена на две камеры: малую предвходовую и большую жилую. Входы в притобольских постройках прослеживались в виде обычного проема в стене (Шапкуль I и др.) или коридора (ЮАО XII, раскоп 3). В двух случаях, когда по периметрам котлованов отмечены мощные углистые полосы и скопления древесного угля (Шапкуль I, ЮАО XII, раскоп 3), предполагаются конструкции с бревенчатыми стенами, дополненные опорными столбами, и, возможно, с односкатной кровлей.
Таким образом, ботайские жилища схожи с энеолитическими лесостепными и южнотаежными Притоболья своими размерами, что может быть следствием общестадиальности в социальном развитии притобольского и североказахстанского населения, по типу жилищ (полуземлянки), основанному на сходстве природно-климатических условий в обоих регионах. Интересны случаи применения приема наращивания стен жилища за счет устройства наземных, в данном случае из бревен. На пос. Шапкуль I выход устраивался, как и в ботайских жилищах, в виде обычного проема в стене.
На этом сходство заканчивается. Отличий намного больше: 1) укрепление стен жердями и досками, 2) прямоугольная форма жилищ, 3) наличие наземных жилищ, 4) малое количество жилищ на поселениях, 5)жилища расположены отдельно и не связаны между собой переходами, 6)имеются жилища с меньшими площадью и глубиной котлована, 7) наличие коридорообразных выходов из жилищ, 8) опорно-столбовая конструкция жилищ с односкатной крышей.
Подобный характер жилищ обусловлен, очевидно, кроме природно-климатических условий, еще и песчаным характером грунта, что в свою очередь требовало применения дерева для крепежа стенок котлованов. В таком случае применение дерева - отличительный признак, но не этнокультурного порядка.
В лесостепном Приишимье в эпоху неолита сооружались однокамерные (Кокуй I, жилища II, III; Боровлянка 2; Ир II, Серебрянка I, позднее жилище и др.) и двухкамерные (Серебрянка I - раннее) полуземлянки с подпрямоугольными котлованами глубиной от 0,3 до 0,7 м, площадью 33-70 кв. м. В стенах котлованов жилищ выкопаны подпрямоугольные ниши. У отдельных построек имелись коридорообразные выходы (Кокуй I, жилище III). Контуры жилищ, по-видимому, были больше, чем очертания котлованов. Перекрытие поддерживали вертикальные столбы, установленные вдоль стенок и близ центра котлована. В углубленной части помещения находились наземные и слабоуглубленные очаги, хозяйственные и столбовые ямы. Во всем ишимском домостроительстве отчетливо прослеживается западное (зауральское), отчасти восточное (прииртышское) влияние, причем первое было наиболее существенно, продолжительно и прослеживалось достаточно рано - с первой половины неолита. Кроме стационарных построек, выявлена часть наземного неуглубленного строения с посудой екатерининского типа.
Из приведенной характеристики видно, что часть неолитических жилищ лесостепного Приишимья сходна с ботайскими по площади котлованов, по полуземляночному типу, по устройству ниш в стенках котлована. Однако они сильно отличаются от ботайских по таким признакам как: 1) подпрямоугольность котлованов, 2) наличие двухкамерных построек, 3) устройство у части жилищ коридорообразных выходов, 4) каркасно-столбовая конструкция, 5) выход площади жилища за территорию котлована, 6) малочисленность жилищ на поселениях, 7) наличие наземных жилищ.
Памятники раннего металла Барабы с гребенчато-ямочной керамикой (Венгерово-3, Кыштовка-1 и др.) характеризуются наземными жилищами неустойчивой в плане формы, углубленными в грунт на 0,16-0,26 м. Площадь их колеблется от 19,5 до 48 кв. м. В котлованах прослеживаются очаги, хозяйственные ямы и столбовые ямки. Памятники этого типа расположены сравнительно низко - на пойменных террасах, они возникли в достаточно засушливый период. Протяженность некоторых поселений достигает 150 м. В эпоху ранней бронзы они сменяются памятниками с керамикой типа Однно (Марково-2, Кама-2, Венгерово-lA; Каргат-6). Это главным образом сезонные стоянки. Жилища здесь наземные, округлые и овальные в плане (площадь от 32 до 52 кв. м), слабо углубленные в грунт. Входов визуально не прослеживается. Расстановка и наклон столбовых ямок, а также остатки сгоревших перекрытий показывают, что наземная часть построек - усеченно-пирамидальная. Каркас жилища составляли центральные опорные столбы и наклонно поставленные тонкие жерди из деревьев лиственных пород. В помещениях располагались открытые очаги и хозяйственные ямы.
На самом поселении Одино, расположенном в Среднем Приишимье, раскопана полуземлянка с подквадратным котлованом (8 х 8 м) глубиной 0,5 м. Вход в жилище короткий, наклонный, коридорообразный, обращенный в сторону реки. В помещении, у входа, находились две очажные ямы. Судя по расположению и диаметру столбов, крыша могла быть односкатной. Данные памятников Ишима и Барабы показывают наличие различных традиций в домостроительстве. В Приишимье продолжается линия развития прямоугольных жилищ охотников и рыболовов неолита и энеолита Тоболо-Ишимской лесостепи. В Барабе каркасные слабоуглубленные постройки ранних скотоводов наследуют домостроительство местных племен гребенчато-ямочной керамики.
Жилища раннего металла Барабы практически не имеют сходства с ботайскими, так как они слабоуглубленные и скорее принадлежат к наземному типу. К тому же они меньше по площади, имеют каркасно-столбовую конструкцию. В отличие от ботайских форма их неустойчива. Количество жилищ на поселениях ограничено.
Одиновские жилища, в отличие от конических ботайских, имеют усеченно-пирамидальную форму, устроенную совершенно по иному принципу - путем опоры тонких жердей на центральные столбы. Единственное, что общее у них с ботайскими жилищами - округлость и овальность жилищ. При отсутствии других параллелей это сходство можно не принимать во внимание.
Для Барнаульско-Бийского Приобья эпохи ранней бронзы обычны два типа поселений: летние и зимние. Первые располагались на берегах небольших заливов или мысах, имели небольшую площадь; мощность культурного слоя на них колебалась в пределах 0,4-0,5 м (Ляпустин Мыс, Коровья Пристань I, II, Озерки Восточные и др.). Вторые находились по берегам проток, соединяющих озера, имели более мощный культурный слой (0,7-1 м) и более значительную площадь (Костенкова Избушка и др.). Только на одном елунинском памятнике с малой мощности культурным слоем (0,25 м) обнаружены остатки наземного овального в плане (4,75 х 3,4 м) жилища, слабо углубленного (0,15 м) в грунт (Боровое). В остальных случаях можно предполагать наличие наземных неуглубленных построек с легким каркасом. Отсутствие долговременных жилищ, видимо, следует связывать с более мягким климатом в эпоху ранней и развитой бронзы, который давал возможность проживать в легких наземных постройках и в зимнее время.
Жилища Барнаульско-Бийского Приобья так же не имеют сходства с ботайскими. Здесь вообще нет долговременных сооружений, только одно слабоуглубленное овальное и небольшое жилище. В остальных случаях лишь предполагается наличие наземных построек с легким каркасом. Так же как и в случае с одиновскими, не следует придавать большого значения овальности жилища на поселении Боровое.
На границе лесной и южнотаежной зон в Новосибирском и Томском Приобье в доандроновскую эпоху у самусьского населения существовали постройки наземного и полуземляночного типов. Не исключено, что первые были летними, а вторые - зимними жилищами. Особенно интересы полуземлянки. Наиболее четко тип углубленного самусьского жилища реконструирован по материалам Крохалевки-1. Оно представляло собой постройку площадью 64 кв. м с четырехугольной рамой, укрепленной на опорных столбах, которые были установлены в центре котлована. На раму опирались наклонные стены. Все сооружение напоминало четырехгранную усеченную пирамиду. Однокамерные полуземлянки с округлыми котлованами площадью от 27 до 35 кв. м раскопаны на Самуси IV. Здесь же выявлена своеобразная разновидность многокамерного жилища длиной более 120 м. Она представляла собой единую систему из ряда аморфных очертаний котлованов, соединенных канавообразными переходами. Наземные неуглубленные постройки того же поселения, по-видимому, имели площадь, близкую к однокамерным полуземлянкам, т. е. около 30-40 кв. м..
Самусьские жилища отличаются от ботайских своей каркасно-столбовой конструкцией и усеченно-пирамидальной формой наземной части. Своеобразно также устройство многокамерного жилища на поселении Самусь IV. Вместе с тем площадь крохалевского жилища соответствует ботайским параметрам. Однако, размеры однокамерных полуземлянок на поселении Самусь IV и наземных жилищ на других поселениях соответствуют самым минимальном показателям площади ботайских. На ботайских поселениях зафиксированы только полуземлянки.
В районах Васюганья жилища рубежа неолита-бронзы имели подпрямо-угольную форму. Площадь их - от 20-24 до 35-40 кв. м, глубина котлованов - от 0,2 до 0,7 м. Вход в жилища длинный коридорообразный. Основания опорных столбов укреплены обломками камней и керамики. Постройки имели каркасно-столбовую конструкцию с одно- или двухскатной кровлей.
Они также отличаются своими малыми размерами, каркасно-столбовой конструкцией с одно- и двухскатной крышей, своей прямоугольной формой, отличается и устройство выхода - коридорообразное.
Таежная провинция. В энеолите и начале бронзового века в горно-лесном Зауралье населением липчинской, аятской и коптяковской культур сооружаются постройки нескольких типов и разновидностей. Округлые наземные без углубления в грунт и с легким каркасом, площадь - около 30 кв. м. Наземные - со слабо углубленными овальными (44-47 кв. м) и подлрямоугольными (11-29 кв. м) котлованами, в которые вели наклонные коридорообразные входы. Овальные и круглые полуземлянки с котлованами глубиной 0,4-0,65 м, площадью от 11 до 44 кв. м. Постройки делятся на временные (летние, сезонные) и постоянные (зимние). Первые, как правило, наземные, меньших размеров (до 30 кв. м) и легких каркасных конструкций. Котлованы построек выкопаны на наклонной поверхности, в плотном суглинке и скальных грунтах, отчего основания их достаточно неровные. У некоторых жилищ полы были вымощены плахами. Наземные части стационарных построек, вероятно, каркасно-столбовой конструкции. Судя по ямкам, опоры стояли по краям котлованов и в центре жилищ. При этом особенно мощные столбы ставились ближе к центру помещения и у выхода. На столбы опирался каркас из жердей, который покрывался шкурами животных, ветками и берестой.
Основания столбов, вероятно, укреплялись камнями. На Аятском II поселении котлованы пяти жилищ были выстроены по дуге и стояли почти вплотную друг к другу, шестой котлован находился внутри дуги. Создается впечатление, что они были соединены переходами. Однако отсутствие стратиграфических наблюдений не позволяет установить, была ли это сложная конструкция из нескольких камер или серия разновременных одноочажных жилищ.
Размеры жилищ таежной зоны Зауралья меньше средних ботайских параметров. Налицо разнообразие типов. Интересно наличие овальных и округлых полуземлянок, которые схожи с ботайскими по форме и типу. Однако, их каркасно-столбовая конструкция принципиально отлична от ботайской. Планировка поселения Аятское II, если считать его жилища синхронными, также имеет сходство с ботайской.
Следует добавить, что цепь поселений суртандинской, аятской, кысыкульской культур, протянувшаяся вдоль восточного склона Урала, почти не имеет остатков жилых конструкций и уже тем самым не имеет оснований для проведения параллелей (3).
В лесной полосе европейской части СНГ в эпоху энеолита поселенческий материал представлен домостроительными традициями волосовской и гаринско-борской культур. Поселения подразделяются здесь на две группы: с жилищами-полуземлянками и без них, т.е. временных, сезонного характера (4).
Гаринско-борские жилища на гаринском (ольховском) этапе представляли собой короткие прямоугольные, близкие в плане к квадратным полуземлянки (средние размеры 6 х 8 и глубина 1 м), соединенные обычно по две, три и более, до шести, канавообразными переходами. Очаги - обычные кострища на полу, обычно по средней линии построек, а иногда в переходах (5). Не всегда прослеживаются ямки от столбов, поэтому О.Н. Бадер высказал предположение, что "в предварительно вырытое углубление опускался прямоугольный бревенчатый сруб. Перекрытие, скорее всего, было двускатным" (6). В гаринско-борской культуре встречаются и огромные длинные дома (Бор V), в которых наряду с четырьмя обычными попарно соединенными жилищами существовало три длинных дома площадью 130, 90 и 70 кв. м. Не исключено, что некоторые поселения состояли из одного большого дома; так, на стоянке Бор VI О. Н. Бадером было раскопано жилище площадью более 200 кв. м, прямоугольной вытянутой формы, с множеством очагов; оно было единственным на поселении.
Волосовские жилища схожи с гаринско-борскими, что было одним из аргументов для обоснования восточного происхождения волосовской культуры (7), причем О.Н. Бадер указывал на форму жилищ как на основной признак родственности волосовской культуры гаринско-борским памятникам. Помимо квадратных, на волосовских поселениях был встречен и ряд жилищ круглой и овальной формы (8)
Сейчас известно несколько больших группировок стоянок волосовской культуры - на Нижней Оке, в Волго-Окском междуречье, на Средней Волге, Верхней Волге и т. д. Тип поселения везде один и тот же - это поселения размером 1500-3000 кв. м., располагавшиеся на краях луговых террас или на краях небольших водоемов, в некотором удалении от крупных рек, с одним и тем же типом жилища - полуземлянками или почти наземным типом строений столбовой конструкции прямоугольных очертаний, часто соединенных между собой. Соединениями служили глубокие и, видимо, крытые переходы постоянного типа. Количество жилищ было разным - от одного (Подборица Щербининская) до 16 (на Ахмыловском II поселении), в основном же, видимо, по четыре - семь жилищ. Обычно площадь жилищ от 40-50 до 80-100 кв. м (9).
В поселенческом материале гаринско-борской и волосовской культур можно найти довольно существенные параллели ботайским жилищам. Прежде всего, внимание привлекает близкое расположение на поселениях жилищ и частые случаи соединения их между собой крытыми переходами. Эти особенности планировки очень характерны для поселения Ботай. По сравнению с поселениями других энеолитических и раннебронзовых культур, на волосовских и гаринско-борских поселениях строится значительно больше жилищ, значительны и размеры поселений (1500-3000 кв. м), чем (думается это не будет ошибкой) они уступают только синхронным ботайским. Это свидетельствует о благоприятной, как и в ботайской культуре, демографической ситуации. Жилища здесь также представлены полуземлянками, хотя обязательны и легкие наземные.
Есть и существенные отличия. Жилища, в основном, подквадратной формы, хотя встречаются близкие ботайским округлые и овальные. Выходы из жилищ устраивались коридорообразные и углубленные относительно пола (10). Конструкция стен не глинобитная, а бревенчатый сруб с двускатным перекрытием. Отличны и огромные длинные дома, сохраняющие, очевидно, местные неолитические домостроительные традиции.
На территории Поволжья и Приуралья в раннем энеолите известны поселения самарской культуры. Памятники делятся на две группы. К первой относятся сезонные кратковременные стоянки: Виловатовская, Большераковская II, Кузьминковская и др. вторая группа - это стационарные поселения: Гундоровское (жилище 5), Лебяжинка III, Озинки II. На них найдены остатки жилых сооружений (11).
Жилища самарской культуры располагались на достаточно высоких старичных террасах. Котлованы жилища 5 на поселении Гундоровка и жилища на пос. Лебяжинка III имели длинную вытянутую форму и большую площадь. Жилища представляли собой полуземлянки, в их основе лежал углубленный в землю котлован с опорно-столбовой конструкцией (11).
В самарском Поволжье поселения, содержащие хвалынские материалы, расположены по берегам стариц и на возвышенностях в поймах рек. Жилищ, углубленных в землю не обнаружено (11). Возможно, это связано с новым типом скотоводческого хозяйства, который предполагал кочевой образ жизни.
В позднем энеолите на территории Самарской области, на юге лесостепной зоны, среди памятников, содержавших волосовские материалы, выделяется пос. Гундоровское, находящееся в Карсноармейском районе на правом берегу реки Сок (11). Из остатков пяти жилищ четыре принадлежали населению волосовской культуры. Они были углублены в материк и соединены между собой переходами.
В Северном Прикаспии встречены памятники всех периодов и культур эпохи энеолита сопредельных территорий: прикаспийской, самарской, хвалынской, репинской. Энеолитические памятники Северного Прикаспия достаточно многочисленны, но в своей массе они представлены, так же как в самарском Поволжье и на Оренбуржье, сезонными стоянками либо пунктами-местонахождениями без остатков жилищных конструкций (12; 13). Однако встречаются памятники, на которых фиксируются остатки кратковременных жилищ с легкой конструкцией типа шалаша или навеса, с аморфным и неглубоким котлованом (14), что еще более подтверждает сезонный характер местных поселений.
Таким образом, жилища самарской культуры не сопоставимы с ботайскими ни по форме, ни по конструкции, ни по размерам. Сближает их только полуземляночный тип, что, конечно, ни о чем не говорит, кроме как о сходных природно-климатических условиях сопредельных регионов.
Энеолитические поселения Северного Прикаспия, Самарского Поволжья хвалынского времени, Оренбуржья демонстрируют полное отличие от северо-казахстанских. Остатков жилищ здесь практически нет, что свидетельствует об устройстве недолговременных либо наземных жилищ.
Домостроение в Южной Туркмении в эпоху энеолита переживало эволюционное развитие (15). В раннем энеолите жилище было представлено небольшим по площади однокомнатным домом с примыкающими к нему в ряде случаев хозяйственными постройками. Для времени Намазга II в Геоксюрском оазисе общий облик поселения уже указывает на дифференциацию жилищ, хотя принцип их планировки остается прежним. Коллектив стоит уже на грани многокомнатных жилых домов.
На следующем этапе развития еще больше меняется облик поселения. Оно состоит уже из многокомнатных домов (Кара-Депе, Геоксюр), построенных из сырцового кирпича. В одном объединено много жилых комнат с обогревательными очагами, дворы, кладовые и другие сооружения. Эти массивы отделены друг от друга глухими стенами или длинными и узкими проходами. Очаги для приготовления пищи вынесены из каждой жилой комнаты в специальное место - кухню.
На относительно синхронных позднеэнеолитических поселениях Южной Туркмении развитие домостроительных традиций ушло далеко вперед, дальше, чем ботайское. Демонстрируется достаточно высокий уровень домостроения, присущий раннеземледельческим племенам. Их многокомнатность и высокая функциональная дифференциация планировок ни в какое сравнение с ботайским домостроением не идут. Однако местное домостроение основано на применении глинобитной технологии. В этом проявляется единственная параллель с ботайскими жилищами, в устройстве наземной части стен которых применялась глина (в виде вальков), армированная костями животных.
Кельтеминарские жилища неолитических охотников и рыболовов севера Средней Азии представлены полуземлянками и наземными жилищами большой площади (до 360-380 кв. м на поселении Кават 7), прямоугольной и овально-удлиненной формы (16). На поселении Кават 7 зафиксирован участок котлована, обвалованный суглинком. Валик имел высоту до 12-15 см и был шириной от 0,5 до 1,5 м. У ученых нет единства во мнениях по поводу реконструкции наземной части кельтеминарских жилищ. На основании этнографических параллелей, главным образом с домами племен экваториального пояса, С.П. Толстов предложил реконструкцию джанбас-калинского дома в виде огромной каркасной хижины высотой в 8-10 м. (17; рис. 29, 1). Однако пересмотр фактического материала и объемное моделирование позволили предложить М.П. Грязнову отличный вариант воссоздания внешнего вида этого раннекельтеминарского жилища. Согласно этой реконструкции (17; рис. 29, 2), джанбас-калинский дом представлял собой восьмиугольную в плане землянку с перекрытием в виде куполообразного сруба типа дарбаза (вид перекрытия, широко распространенного в Средней Азии). С целью утепления землянки ее крыша бала покрыта толстым слоем золы и песка или земли. Эта реконструкция не только полностью соответствует наблюдениям, сделанным в ходе раскопок, но и более подходит умеренному климату Хорезма с его суровыми зимами, чем легкая высокая хижина, необходимая для жарких субтропиков. И, все же, А.В. Виноградов склонен считать кельтеминарские дома каркасно-столбовыми.
В конструкции кельтеминарских жилищ привлекает внимание три элемента: надежно зафиксированный случай с обваловкой стен суглинком, вариант реконструкции перекрытия в виде бревенчатого конуса и восьмиугольная форма котлована. "Обваловка" - в случае устройства каркасно-столбовой конструкции. В случае же если это деревянное коническое перекрытие, то "обваловка" превращается в наземную глинистую стену, на которую опирается перекрытие. При этом варианте сходство с ботайскими жилищами (за исключением размеров и планировки) - несомненно.
Вышеприведенный анализ позволяет сделать некоторые обобщения по поводу параллелей ботайского домостроения в синхронных либо синстадиальных культурах на сопредельных территориях.
Ботайские жилища имеют средние размеры (30-70 кв. м). По этому показателю они относятся к кругу энеолитических и раннебронзовых культур лесной полосы Восточной Европы, Приуралья, лесостепной и таежной зон Зауралья и Западной Сибири. Очевидно, это сходство общестадиального порядка. Однако, при сравнении конструктивных особенностей жилищ круг параллелей сужается. Из сравнения выпадают наземные и полуземляночные строения Алтая, Барабы, Прииртышья с каркасно-столбовой конструкцией и пирамидально-усеченной наземной частью.
Сложнее обстоит дело с притобольскими и приишимскими памятниками. Наряду с отличиями они обнаруживают некоторое сходство в размерах, устройстве ниш, по полуземляночному типу части жилищ, простому устройству выходов у ряда строений, иногда округлой форме котлованов. Но эти признаки не отражают общую картину местного домостроения. Хотя наличие их нельзя оставлять без внимания.
Об отсутствии параллелей с суртандинскими жилищами уже писалось (18). На поселениях аятской и кысыкульской культур долговременные углубленные поселения практически не устраивались.
Несколько иная картина складывается с волосовскими и гаринско-борскими жилищами. Сходство с ними ботайских прослеживается по одному, но, на наш взгляд, принципиальному признаку - близкому расположению жилищ, соединенных между собой крытыми переходами. Подобная конструктивная особенность характерна только для этих культур и, по-своему, уникальна. К тому же она отражает особенность социального устройства племен-носителей ботайской, гаринско-борской и волосовской культур. Схожи укороченность жилищ, присутствие, кроме четырехугольных, круглых жилищ.
Серьезное сходство обнаруживается с джанбас-калинским домом, в его грязновском варианте реконструкции.
Следующий важный элемент сравнения домостроения ботайцев - применение глинобитной технологии при формовке наземных стен. Единственный ближайший пример применения такой технологии - раннеземледельческие поселения Южной Туркмении. Однако, ученые отмечают отсутствие каких либо связей между их населением и степными племенами. То есть, неясным остается путь заимствования способа применения глины ботайцами в домостроении. Если же рассматривать обваловку кельтеминарского поселения Кават 7 не в качестве подсыпки стен жилища, а в качестве остатков наземной глиняной стены, тогда процесс заимствования получает более логичное объяснение.
Таким образом, домостроительные традиции ботайской культуры не обнаруживают полных аналогий в домостроении ни одной из сопредельных синхронных либо синстадиальных культур. Сходство обнаруживается лишь по отдельным, но достаточно принципиальным конструктивным особенностям и технологиям. "Сотовость" планировки ботайских жилищ аналогична расположению волосовских и гаринско-борских, тип перекрытия, возможно, джанбас-калинскому, применение глинобитной технологии - кельтеминарским либо южнотуркменистанским жилищам.
Сами по себе эти аналогии не могут служить основанием для реконструкции этнокультурных процессов на территории Северного Казахстана в эпоху энеолита, хотя широко известны материалы, свидетельствующие о миграциях кельтеминарцев через территорию Казахстана и далее на Урал. Не случаен и факт смещения части волосовского населения в более южные районы Поволжья и Приуралья (11). Более-менее обоснованные утверждения можно будет высказывать только при сопоставлении параллелей в домостроении с результатами анализа аналогий в керамике, костяной и каменной обработке, хозяйственно-культурных типов предшествовавших и синхронных ботайской культур.

Литература:

1. Зайберт В.Ф. Энеолит Урало-Иртышского междуречья. Петропавловск, 1993, 244 с.
2. Борзунов В.А., Кирюшин Ю.Ф., Матющенко В.И. Поселения и жилища эпох камня и бронзы Зауралья и Западной Сибири // Памятники древней культуры Урала и Западной Сибири. Екатеринбург, 1993, с. 4-45.
3. Мосин В.С. Каменный век // Древняя история Южного Зауралья. Т. 1. Каменный век. Эпоха бронзы. Челябинск: Изд-во ЮУрГУ, 2000. - 532 с.
4. Бадер О.Н., Воеводский М.В. Стоянки Балахнинской низины // ИГАИМК, 1953, вып. 106, с 298-346.
5. Бадер О.Н. Поселения турбинского типа в Среднем Прикамье // МИА, 1961, № 99, с. 7-15.
6. Бадер О.Н. Волго-Камская этнокультурная область эпохи неолита // МИА, 1973, № 172, с. 101.
7. Бадер О.Н. Очерк шестилетних работ камской археологической экспедиции (1947-1952) // УЗПГУ, 1953, т. 9, вып. 3, Пермь.
8. Трефц М.И. Изучение жилищ эпохи неолита-энеолита в лесостепной полосе европейской части СССР // Проблемы изучения каменного века Волго-Камья. Ижевск. 1984, с. 58-72.
9. Козырева Р.В. Типы поселений эпохи неолита на территории лесной полосы европейской части СССР // Каменный век. КСИА, вып. 173. М.: Изд-во "Наука", 1983, с. 37.
10. Выборнов А.А., Обыденнов М.Ф., Обыденнова Г.Т. Поселение Сауз I в устье реки Белой // Эпоха меди юга Восточной Европы. Куйбышев. 1984. с. 3-21.
11. Васильев И.Б., Овчинникова Н.В. Энеолит // История Самарского Поволжья с древнейших времен до наших дней. Каменный век. - Издательство Самарского научного центра Российской Академии наук; 2000. - 312 с.
12. Галкин Л.Л. Северный Прикаспий в древности // Волго-Уральская степь и лесостепь в эпоху раннего металла. Куйбышев. 1982, с. 135-148.
13. Юдин А.И. Новые энеолитические памятники на реке Большой Узень // Древние культуры Северного Прикаспия. Куйбышев. 1986, с. 36-56.
14. Барынкин П.П. Кзыл-Хак I - новый памятник позднего энеолита Северного Прикаспия (Предварительная публикация) // Древние культуры Северного Прикаспия. Куйбышев. 1986. с. 80-94.
15. Средняя Азия в эпоху камня и бронзы. М.-Л.: Изд-во "Наука", 1966, с. 115
16. Виноградов А.В. Древние охотники и рыболовы Среднеазиатского междуречья. М.: Изд-во "Наука". 1981, 174 с.
17. Массон В.М. Средняя Азия в эпоху камня и бронзы. М.-Л.: Изд-во "Наука", 1966, с. 136.
18. Захаров С.В. Сравнительный анализ поселений и жилищ ботайской и суртандинской культур // десятилетие суверенного Казахстана: история и перспективы развития. Материалы международной научно-практической конференции. Т. 1. Петропавловск, 2002, с. 126-132.

АННОТАЦИЯ

В статье произведен анализ домостроения синхронных культур на предмет выявления параллелей с домостроение ботайской культуры. Полных аналогий не выявлено. Однако, отдельные, но достаточно важные элементы ботайского домостроения аналогии имеют место в домостроении населения волосовской, гаринско-борской, кельтеминарской культур. Глинобитная технология являлась основной в возведении жилищ на раннеземледельческих поселениях Южной Туркмении.

THE SUMMARY

In clause the analysis of construction of houses of synchronous cultures is made for revealing parallels with construction of houses of culture Botai. Complete analogies is not revealed. However, separate, but the rather important elements of construction of houses of culture Botai take place in architecture of the population of cultures Volosovo, Garino-Bor, Kelteminar. The technology with application of clay was basic in erection of dwellings on settlements of the early farmers Southern Turkmenia.