ОН ЗВАЛ ЛЮДЕЙ К МИРУ И ЛЮБВИ…

Пятый лог…
Многим горожанам знаком зловещий смысл этих слов.

Здесь до середины прошлого столетия расстреливали людей, неугодных господствующему режиму. Чаще всего - невинных. Черное дело совершалось в строжайшей тайне и, как правило, под покровом ночи. Лишь однажды была нарушена секретность. Это случилось 85 лет тому назад, 10 июня 1918 года, в первые дни после свержения советской власти. Тогда впервые за всю историю Петропавловска Пятый лог был использован в качестве лобного места. Расстрел 22 совдеповцев белогвардейцы организовали как показательный, устрашающий спектакль, на котором присутствовали представители воинских частей и руководства города. Как и следовало ожидать, результат оказался прямо противоположный замыслу палачей. Жестокая расправа и страдания обреченных подняли их на пьедестал героев-мучеников, значительно расширив круг сочувствующих. Нелепость казни особенна, проявилась в том, что среди расстрелянных был сугубо мирный человек - поэт и журналист Р. Ицерохес. Вот какую характеристику дает ему свидетель тех драматических событий в очерке, опубликованном в июньском номере газеты "Мир труда" за 1922 год: "...Их было 22, молодых, смелых, полных горячей веры в торжество истины, в грядущее царство неувядаемого человеческого счастья... Среди них был поэт, огненные речи которого зажигали сердца, который звал людей к миру и любви, который еще недавно так яростно протестовал против великого человеческого заблуждения, называемого смертной казнью...".
Ицерохес был сотрудником ежедневной газеты "Известия Петропавловского Совета рабочих, крестьянских, казачьих и киргизских депутатов", которая издавалась в нашем городе с января по май 1918 года. Его жизненный путь до журналистской работы в Петропавловске нам неизвестен. Правда, однажды Ицерохес от своего имени опубликовал в "Известиях" объявление, чуть-чуть приоткрывшее его прошлое: "Студент Варшавского университета дает уроки по программе средне учебных заведений и уроки игры на скрипке".
Однако, несмотря на отсутствие биографических данных, Ицерохес является единственным из 22 казненных, о внутреннем мире которого мы можем судить с достаточной полнотой. Возвышенный, торжественный тон его статей, строки, словно льющиеся прямо из сердца создают образ пламенного публициста.
Ицерохес принял Октябрьскую революцию как вселенский праздник, которого ждало человечество сотни лет. С удивлением наблюдал он равнодушие к политической жизни среди значительной части горожан и особенно среди женщин. Последним журналист посвятил яркие строки, призывая включиться в строительство новой жизни. В статье "К русским женщинам" он писал: "...Сколько тысяч молодых, трепетных, жизнерадостных, жаждущих подвига жизней положено за свой темный, убогий, но горячо любимый народ.
А теперь? Где эти русские женщины-героини? Почему их совсем - совсем не видно в эту великую революцию, когда народ, ради которого они шли на крестный страдания, теперь проснулся и их ждет. Честные, правдивые русские женщины, я обращаюсь к вам! Станьте снова самоотверженными и героическими женщинами!
Вы - гимназистки и курсистки. Вы - цветы России! Вы - ее надежда, радость, любовь! Идите к нам, ведь мы вас ждем!".
Не менее страстно журналист обличал буржуазию в статьях "Империалисты и хищники всех стран, соединяйтесь!", "Классовая борьба в деревне", "Недоразумение или провокация?" и других. Однако, несмотря на резкий тон, автор никогда не призывал к насилию. "Я вовсе не чудовище, - пояснял Ицерохес в заметке "Несколько слов о моих статьях". - Печальное недоразумение происходит оттого, что некоторые господа понимают мои статьи, отдельные в них фразы в буквальном смысле...".
Особое место в творчестве Ицерохеса занимает статья "Долой смертную казнь!". Написанная в начале прошлого столетия, она, думаю, и сегодня не утратила современного звучания. Приведу строки, которые завершают публикацию: "В момент устроения новой, чистой, возвышенной и свободной жизни не должно быть места ненужной жестокости, этому зверству, этой сплошной гадости, низости и зла темной человеческой души, этому пережитку диких варварских времен.
Нет, во имя всего человеческого, во имя заветов Великого Учителя - социалиста - Христа, во имя простой человеческой справедливости, долой смертную казнь, долой этот ужас, это порождение зла и дикости!
Россия призвана показать народам плодородное поле, а не холодное кладбище, над которым высится дикая, нелепая, беспощадная смерть".
Эта статья была напечатана за два месяца до расстрела. Но еще до казни на долю журналиста выпали жуткие часы самосуда, ослепленного ненавистью толпы. Вот что вспоминает один из очевидцев: "...Не могу забыть страшные картины первого дня власти "победителей"... У станичного правления возле дерева лежит в безсознательном состоянии сотрудник редакции - товарищ Ицерохес. Кругом толпа, почувствовавшая запах крови. Насмешки, остроты и... сильный удар в бок. Несчастный вскакивает с бессвязными словами, порывисто делает несколько шагов, хватается за дерево и прижимается к нему, как бы, ища защиты от мучителей, и вновь падает, сраженный ударом...".

Вскоре после освобождения Петропавловска частями Красной армии на Октябрьской площади состоялись торжественные похороны 22-х казненных совдеповцев. В начале 1920 года в городе открылся еврейский клуб, которому присвоили имя Ицерохеса. Из сохранившихся архивных документов известно, что заведующей клуба стала молодая девушка Эсфир Геряевна Пин. Клуб просуществовал до 1922 года, а затем был закрыт в связи с реорганизацией всей культурно-просветительской работы в городе. С этого
времени некогда громкое имя публициста, окруженное молчанием, лишь мельком упоминалось в общем, списке 22-х расстрелянных. По сути Ицерохес разделил судьбу пасынка революции, в которую он вложил свою возвышенную и чистую мечту, свое видение будущего справедливого общества, свое понимание земного человеческого счастья. Несмотря на физические страдания [у него была пробита голова и сломана рука], как свидетельствуют документы, в последние часы перед казнью Ицерохес находил силы ободрять товарищей словами: "Им идею не убить!".

Тамара Макарова