О судьбе Мариинской церкви и не только...

В 1900 году, 100 лет назад, для прихожан открылась железнодорожная церковь с главным престолом в честь святой равноапостольной Марии Магдалины. Одетая в праздничное убранство из красного кирпича и светлого шлифованного гранита, она стала украшением привокзального поселка. Но век ее оказался недолгим. Церковь была закрыта первой из культовых учреждений бывшей Акмолинской губернии. Здание передали под молодежный клуб. Новые хозяева спилили кресты над куполами и под хохот и свист сбросили их на землю, установив на бывшем храме красный флаг. Затем одну часть церковного имущества вместе с иконами выбросили в чулан, а другую взяли на реквизит драматического кружка. В день открытия молодежного клуба здесь гремел духовой оркестр и кружились пары.

Между тем это победное торжество над «опиумом народа» проходило в период (летом 1923 года), когда в губернии еще не было открытого наступления на религию. Почему же такая участь выпала на долю именно Мариинской железнодорожной церкви? Дело в том, что за церковными перипетиями в станционном поселке стоял опытный и умелый «режиссер» - ответственный секретарь Акмолинского губкома комсомола Федор Рузаев. Личность, несомненно, выдающаяся, противоречивая и трагическая. Коммунист с 16 лет, герой гражданской войны, талантливый организатор, силач и балагур, он пользовался огромным авторитетом у молодежи. Федор Рузаев был потомственным железнодорожником и до октября 1922 года возглавлял комсомольскую организацию станционного поселка.

Убежденный атеист, новый вожак губернской молодежи, используя проходившие в стране громкие судебные процессы над сторонниками патриарха Тихона, главное внимание в своей работе сосредоточил на антирелигиозной пропаганде. Под его руководством и был разработан план ликвидации храма. Для его осуществления в железнодорожную комсомольскую организацию направили члена губкома Андрея Лобова. 4 июня 1923 года, выступая в клубе имени Ленина с очередным докладом по атеизму, он, ссылаясь на духоту в зале, неожиданно предложил продолжить лекцию за стенами здания, в сквере. На улице к комсомольцам вскоре присоединились прохожие, главным образом, подростки и дети. Когда же докладчику число слушателей показалось достаточным для задуманной цели, всем было предложено войти в здание клуба для «важного решения». Зачитав готовую резолюцию о закрытии железнодорожной церкви, Лобов невозмутимо воспринял поднявшийся шум, возгласы негодования и аплодисменты за «единодушное одобрение трудящимися» вынесенного решения. Следует заметить, что резолюция написана в соответствии с действующей инструкцией Наркомюста, согласно которой «требования трудящихся» имели силу закона. В тот же день двери церкви опечатали.

Как только храм отобрали у прихожан, Рузаев предложил сосредоточить здесь всю культурно-просветительную работу комсомола губернии. 15 июля 1923 года в бывшей церкви открылся IV губернский съезд РКСМ, а через месяц состоялись первые в городе октябрины. «Крестили» по новому обряду сына-первенца Федора Рузаева. На необычный праздник собрались все комсомольцы и пионеры Петропавловска. Виновник торжества лежал на столе, покрытом красной тканью, в центре бывшего храма. Уча-стники обряда зачитали приветствия, спели комсомольские песни, а затем проголосовали по вопросу о присвоении имени новорожденному. В результате единогласно приняли решение присвоить младенцу имя Ким, в честь Коммунистического интернационала молодежи.

Проводя октябрины сына, секретарь губкома стремился личным примером закрепить новый советский ритуал. Но такая попытка оказалась тщетной: октябрины не получили поддержку у молодых родителей. Не оправдались и надежды на церковное здание. Довольно скоро стало очевидным, что оно не приспособлено под клубную работу. В конце 1924 года на очередном съезде Рузаев был избран в Казкрайком комсомола и с его отъездом из Петропавловска комсомольская жизнь в стенах бывшего храма практически замерла.

Казалось бы, на этом в невеселой истории вокруг железнодорожной церкви можно поставить точку. Действительно, что, кроме тихого умирания, могло ее ожидать? В середине тридцатых годов были срезаны церковные купола, а в здании открылись слесарные мастерские. В таком неузнаваемом, обрубленном виде церковь простояла до конца 1973 года, а затем ее сравняли с землей.

Однако печальная повесть о железнодорожной церкви была бы далеко не полной без другой, совершенно удивительной истории, рожденной произволом над церковью и верой. Но об этом - в следующем выпуске «Старой крепости».

Тамара МАКАРОВА,

Краевед

О судьбе Мариинской церкви

ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ

Дерзкая выходка воинственно настроенной молодежи по отношению к храму, который строился и содержался на средства железнодорожников (читайте «СК» за 26 декабря 2000 г. -прим.ред.) вызвала их всеобщее возмущение. Ведь Мариинская церковь была объектом не только опеки, но и всеобщей гордости. Кстати, мужской церковный хор, которым руководил Г.И.Платонов, считался лучшим в городе.

Борьба за церковь началась сразу же после ее закрытия. А когда прихожане убедились, что железнодорожная церковь для них потеряна навсегда, их усилия были направлены на открытие нового храма. Тут следует заметить, что в те годы станционный поселок был отделен от города почти огромным пустырем. В областном архиве хранятся материалы, свидетельствующие о мужественной и неравной борьбе прихожан с властью. Но самое удивительное в них, пожалуй, то, что уступая солидарности и стой-кости верующих, государственная ма-шина начинала давать сбои и в результате принимались не свойственные ей решения.

Вот некоторые из документов. «В Петропавловский уездный исполком от церковного совета Марии Магдалинской церкви. Ввиду ликвидирования нашей церкви прихожане таковой вынуждены по сему делу возбудить дальнейшее ходатайство. Не имея нужных средств, просим Уисполком разрешить добровольный сбор путем обхода верующих граждан поселка при станции Петропавловск. С подобной просьбой совет уже обращался, но нашу просьбу почему-то отклонили. А посему, если в данном случае ходатайство будет отклонено, то просим сообщить нам, на основании каких правил не будет допущен сбор пожертвований.

Председатель церковного совета протоиерей Алексей Киселев. 28 июня 1923 г.».

С большими оговорками, устно Уисполком разрешил сбор пожертвований и тогда церковный совет в тот же день подал другое заявление: «Просим разрешить провести общее собрание верующих на базарной площади или в здании железнодорожной школы». Читаем на документе резолюцию: «Разрешить собрание 2 июля на базарной площади». В отведенный день на базарной площади собралось более тысячи жителей поселка, тогда же была собрана огромная по тем временам сумма: четыре тысячи руб-лей. Тут Уисполком осознал, что допустил оплошность и, ссылаясь на инструкции, отменил свое же решение. Понадобился еще год на бесчисленные жалобы, прошения, поездки делегаций от прихожан в бывшую столицу республики Оренбург и в Москву, пока, наконец, не была вырвана у власти новая уступка.

«Постановление: «Я, начальник административного отдела Акмолгубернии Мухаметов, рассмотрев протокол собрания граждан станционного поселка от 7 декабря 1924 года и принимая во внимание циркуляр ВЦИКот21 августа 1924 года, постановил: разрешить уполномоченным общего собрания гражданам Казакову и Петрову подыскание помещения для открытия в таковом молитвенного дома. Начальник Административного отдела: Мухаметов. 17 декабря 1924 года».

Здесь надо уточнить, что на общем собрании жителей станционного поселка в очередной раз ставился вопрос не о подыскании помещения для молитвенного дома, а о строительстве нового храма. Как видим, городские власти обошли эту просьбу, поставив себя в тупиковую ситуацию, потому что в поселке не было такого помещения, которое могло бы вместить всех верующих.

Прошел еще год, в течение которого жалобу жителей поселка рассматривали КазЦИК, ВЦИК и даже республиканская прокуратура. И вот произошло чудо: строительство церкви разрешили, правда, без колокольни. Деревянный храм строили на привокзальной площади днем и ночью. Он сразу был задуман как однопрестольный в честь святого Николая-чудотворца. В конце ноября 1926 года протоиерей Федор Андреевич Горохов поздравил прихожан с открытием церкви и провел первую службу. Легко представить, каким бельмом в глазах местных властей стал новоявленный храм и каким весомым аргументом явился он в подтверждение жестокости и бессмысленности антирелигиозной борьбы. Вот почему в начале 1930 года, в период массовых закрытий культовых учреждений, Никольская церковь оказалась в числе первой жертвы. Снова обратимся к документам.

«Председателю Петропавловского окрисполкома от церковно-приходского совета Никольской привокзальной церкви. 9 марта с.г. распоряжением горсовета была запечатана наша церковь. Община нашего храма не знает никаких нарушений законов, влекущих за собой расторжение договора с административным отделом. Недоимок за церковью не имеется. А посему община решила послать телеграмму в КазЦИК с просьбой аннулировать постановление. В дни Великого поста, в дни исключительной посещаемости храма верующими, община уполномочивает нас убедительно просить вас сделать свое распоряжение о снятии печати с храма и разрешить богослужение».

Еще год после решения о закрытии Никольская церковь значилась в отчетах Петропавловского исполкома. Но это уже было время, когда аресты и расстрелы не только священнослужителей, но и верующих стали обычным явлением. Ничто уже не могло спасти маленькую церковь - островок веры в бушующем океане атеизма.

И в заключение несколько строк о судьбе «октябренного» сына Федора Рузаева. В 16 лет юноша оказался «сыном врага народа». В одночасье лишившись отца, Ким стал свидетелем мучительной гибели младших братьев, не перенесших весь ужас положения изгоев общества. Пятнадцатилетний Гера умер в больнице дл* душевнобольных, четырнадцатилетний Юра застрелился у себя дома из охотничьего ружья. Сам Федор Рузаев в ноябре 1938 года был приговорен "тройкой" Верховного суда Республики к десяти годам лишения свободы без права переписки и вскоре расстрелян.

Тамара МАКАРОВА

краевед

Макарова Т. О судьбе Мариинской церкви и не только...//Северный Казахстан. – 2001.- 5 января