ЗАГЛЯНИТЕ В СЕМЕЙНЫЙ АЛЬБОМ

Фотография из старого альбома. Сколько чувств пробуждает она, какой пласт памяти поднимает. Сейчас уже многие не знают, кто такие были мещане. А прадед очень гордился, что был им.
На фотографии семья моих прабабушки и прадедушки - Колмогоровых. Еще в 1785 году Екатерина II издала жалованную грамоту, которая делила население на шесть сословных разрядов, составляющих городское общество. Раз в три года проходило собрание, на котором присутствовали те, кто владел имуществом не менее чем на 5000 рублей. Прадед Иван Филиппович представлял один из этих шести разрядов - он был мещанин. Жили Колмогоровы в Подгорье, на улице Кочегурной. Кочегур - это чисто сибирское слово, обозначающее ямы, колдобины. Уж чего-чего, а ям и колдобин на ней хватало! Дом у прадеда был двухэтажный. Нижний этаж занимала каретная мастерская. Моя мать вспоминала, что в мастерской вкусно пахло хорошо выделанной кожей, лаком, свежестрогаными досками, смолой. Дом бы еще стоял и стоял, но в 1950 году взорвался котел в печке. Хозяйка погибла, а дом был разрушен.
В один из воскресных дней семья Колмогоровых решила сфотографироваться. В длинных платьях по грязной улице идти было нельзя, и пришлось закладывать два экипажа, чтобы разместить всю семью. Правда, почему-то не пригласили старшую дочь Елизавету, мою бабушку с мужем, может, потому, что она уже была не Колмогорова, а Лапина. А здесь только Колмогоровы - важные, уверенные в себе люди. Фотограф умело рассадил всех. В центре снимка - прабабушка Марфа Петровна. Ей где-то лет 45. Глядя на нее, я вспоминаю Марфу-посадницу, Вассу Железнову и других властных женщин. Хозяйка, глава большой семьи. А вот прадеда фотограф почему-то усадил с краю. Привлекают его красивые бархатистые глаза. Кстати, будучи в гостях и выпив немного вина, Иван Филиппович начинал ухаживать за всеми привлекательными женщинами. Он становился на колено, целовал даме ручку и говорил красивые слова. Марфа Петровна мужественно сносила такое поведение мужа. Когда считала, что наступал предел его ухаживаниям, спокойно подходила к мужу, брала его под мышки, а женщина она была сильная и высокая, и. улыбаясь, прощалась с гостями, уводя подвыпившего Ивана Филипповича подальше от соблазнов. Усаживала деда в экипаж и сама правила лошадьми. А уж дома дед брал свое, иногда осаживая строптивую жену вожжами. Дарственные надписи к семейному снимку подписывала сама. Подписывала холодно, сухо: "Лапиным от Колмогоровых". Никаких там "Дорогой дочке" или "Любимым внукам". Вот такая это была женщина.
Слева от матери стоит ее старший сын Семен - самый любимый из четырех детей. Рядом с ним молодая жена Таичка, Таисья. Семена призвали в армию, когда началась первая мировая война. И через два года, в 20 лет, он умер в Турции, в далеком Эрзеруме, от тифа. А бабушка выплачет по нему все глаза, согнется, и в 50 лет станет старой, сморщенной старухой. В доме был граммофон, и бабушка часто ставила пластинку с романсом на стихи К.Романова "Умер бедняга в больнице военной, долго и сильно страдал". Рядом с Марфой Петровной, справа от нее, стоит дочь Гаисья Ивановна. Красивая, высокая, статная. Она так и осталась в старых девах, хотя женихов было много. Всю жизнь проработала в аптеке. Прожила долгую жизнь. Рядом с отцом - младший сын Михаил. Долгое время он жил в Алма-Ате, где и похоронен. Работал в отделе архитектуры, участвовал в строительстве Дома правительства. Его очень ценили: он был знающим специалистом, хотя и не имел высшего образования.
Фотография из старого альбома. Сколько чувств пробуждает она, какой пласт памяти поднимает. Сейчас уже многие не знают, кто такие были мещане. А прадед очень гордился, что был им.
У мещан - мелких предпринимателей, как бы мы их сейчас назвали, было даже свое место летнего отдыха, под названием Мещанский лес, который сохранился до нынешних времен. Он так же шумит листвой и хранит память о людях, которые внесли достойный вклад в развитие Петропавловска.