Благодарю всех тех (Мырзалы-улы Баялы, Чингизулы Кокиша, Бозайулы Ысмагула и Самуратулы Казня), кто устно или письменно сообщил мне об Ахане.
Автор

Голубым островом в бескрайнем океане Сары-Арки поднялся Кокшетау - родина Кенесары и Наурызбая, место, где прежде стоял дворец их деда -хана Аблая. Он, Кокшетау, был родиной и великих поэтов Алаша. Большинство их, прославленных по всему Алашу за последние 50-60 лет, вышли отсюда, из Кокшетау, жили и создавали свои поэтические произведения на этой благодатной земле.
Неиссякаемый, как родник, Орынбай - сын Бертагы, не имеющий себе равных оратор и язвительный поэт Шоже, выдающийся Арыстан - сын Тойлыбая, горько плачущий поэт Атыгай, подобный потоку Слепой Тогжан, глубокий, как океан. Шал: Биржан Сал, достигающий песней своей небесной выси, Ахан-Сере, жизнь которого сравнима со сказкой, -вот неполный перечень поэтов, живших и творивших в окрестностях Кокшетау.
Ахан-Сере занимает в этом ряду особое место, выделяясь не только глубиной и возвышенностью своих мыслей и чувств, но и красотой своей жизни.
Жизнь Ахана-Сере-дивная легенда, чистая, как родник, быстрая, как ветер, чудная, как Кокшетау, загадочная, как тайна. Сам он словно отлит из загадок. И лишь по этой причине сначала мы опишем его жизнь, а потом исследуем его произведения.
Жизнь Ахана-Сере
Ахан - выходец из Средней Орды, из племени Караул рода Аргын. У деда его Жаркинбая было девять дочерей и один сын. Сын Жаркинбая Корамса, женившись, долго не имел детей. В молитвах его отец, мать и девять дочерей Жаркинбая просили Бога дать сына Корамсе. И Бог не оставил их мольбы без воздаяния-Жаныл, жена Корамсы, родила долгожданного сына, которого нарекли Акжигитом. Народ же впоследствии стал называть его Аханом.
Ахан родился северо-западнее Кокшетау, у озера Коскуль, в семидесяти километрах от города. Корамса, его отец, был богатым торговцем, одним из первых представителей торгового капитализма в Казахстане. В то время не было в этих краях ни одного бая-торговца, который бы лучше, чем Корамса, разбирался в финансовых операциях. Обладатель несметных богатств и денежных средств, Корамса пользовался большим авторитетом у казахского народа.
До шестнадцати лет Ахан обучался у ученого Кун-ту, прибывшего из Бухары. Развитый мальчик одаренностью и смышленостью поражал своего учителя. В шестнадцать лет, умея читать древних классиков Востока в подлинниках, считая себя вполне образованным, гордый юноша Ахан бросает учебу. И здесь начинается та самая интересная жизнь Ахана, которая своей необычностью и загадочностью всех впоследствии изумляла.
Изысканно одетый Ахан всегда ездил на красивом скакуне. За ним повсюду следовала быстрая гончая, а на его правой руке сидел зоркий ловчий сокол. Постепенно Ахан стал красой всех торжеств и пиршеств племени Караул. Он шествовал из аула в аул не один, а в окружении свиты из 15-20 джигитов, таких же одаренных, как он, таких же красивых, ведь одевал их он сам, за собственные деньги. Эту свиту люди называли нукерами Ахана.
Во время таких поездок Ахан всегда скакал впереди, на некотором расстоянии от нукеров, а они -шумные, веселые, на красивых аргамаках - следовали за ним в несколько рядов по четыре-пять конников.
Ахан каждый раз одевался по-разному и ездил на другом коне: то на гнедом коне, одетый в наряд защитного цвета, то на белом коне, сам во всем белом, то на вороном, облаченный в черную одежду.
Когда он, приехав в какой-нибудь аул, сходил с коня, молодые девушки выходили посмотреть на него, и каждая, вздыхая втайне, мечтала о нем.
Шапка Ахана была обычно украшена султаном из перьев филина, в руках - домбра, а на устах - созданные им стихи и песни.
Джигиты его свиты тоже умели прекрасно петь, красиво говорить и состязаться в силе.
Ахан сочинял стихи, создавал для них музыку и тут же исполнял свои новые песни. Когда он пел, его слушали все: ораторы прерывали свою речь, старухи останавливали веретена, а девушки, тронутые новой, не звучавшей прежде мелодией, отрывались от своих вышиваний. Дивные красавицы из рода Караул, с глазами, прекрасными, как у верблюжонка, вздыхали, слушая Ахана, и сердца их таяли от нежности.
Словом, весь обширный род Караул был влюблен в своего поэта, потому-то к его имени было прибавлено слово Сере, что означает поэт-рыцарь.
В эти годы Ахан женится на Фатиме - нареченной ему с детства дочери Шумет-хаджи. Прожил он с нею около десяти лет. Еще молодая, Фатима умирает, оставив Ахану сына и дочь. Сын растет глухонемым.
Но смерть Фатимы не подкосила Сере. Не испытав особого душевного потрясения, он снова предается развлечениям. Из дальних краев собирает самых лучших гончих, ловчих соколов, быстрых скакунов. У богатыря Алибека, сына крупнейшего феодала Зилгары, Ахан покупает беркута по кличке Кара-торгай. Только за один год беркут ловит Ахану 60 лисиц. А у Сайрат-тюре берет собаку по кличке Басарала, грозу степных волков.
И в это время Ахан влюбляется в красавицу Актокгы, покорившую сердца всех джигитов из рода Караул. Тогда же Ахану достался и его легендарный скакун Кулагер, прославившийся впоследствии по всем Шести Алашам (имеется в виду весь Казахстан).
Кулагер - отпрыск породы коней знаменитого бая Шокетая из родового ответвления Кобей-Караул. Рассказывали, что, когда Кулагер был жеребенком, он любил валяться на снегу и подолгу спать, растянувшись как мертвый, крепким сном.
Брат Шокетая, знаменитый знаток и наездник-тре-нер лошадей Абильторы, называл Кулагера тулпаром, когда тот был двухлеткой.
Четырехлетний Кулагер уже не имел себе равных в беге во всех обширных конских косяках рода Караул.
Будучи сам большим знатоком коней, Ахан покупает двухлетнего Кулагера за 100 рублей.
В первый раз Ахан пустил Кулагера на байгу, когда коню было уже пять лет. Это было во время поминок знаменитого бая Шабана. Кулагер пришел тогда первым, далеко позади оставив всех лошадей.
После этого имя Ахана вместе с именем его Кулагера облетает всю обширную казахскую землю. "У Ахана-тулпар Кулагер, хозяин тулпара-Сере Ахан!" -говорили люди.
Кулагер участвует во всех самых больших асах (поминках) Сары-Арки и везде и всегда оставляет далеко позади наилучших - обладающих скоростью птицы-лошадей.
На асе-поминках известного по всей казахской земле Аккошкара Сайдалы, где было собрано 300 самых лучших скакунов из всех подродов большого рода Аргын, Кулагер снова пришел первым. Но случилась одна неприятность: за Кулагером шел скакун богача Баракбая (Батраша) по кличке Кете бер кок (имеется в виду Коктуйгин). Баракбай находился в числе ожидавших и сидел на другом своем коне. Вдруг он галопом бросился навстречу несущемуся как ветер Кулагеру и чуть не коснулся его повода.
Увидев такое злодейство Баракбая, рассерженный Ахан весь свой гнев бросает ему в лицо. С тех пор Баракбай по-звериному на всю жизнь возненавидел Ахана.
Когда слава Ахана-Сере - и как певца - разошлась по всей казахской земле, когда он считал себя самым счастливым человеком, не вкусившим по-настоящему ни горя, ни страданий, не встретившим на своем жизненном пути неодолимых преград, судьба внезапно начала посылать ему свои печальные сюрпризы.
Отвернувшись от Актокты, забыв свои душевные излияния перед ней, Ахан пылко влюбляется в другую девушку - в прекрасную Уркию. Уркия была дочерью Тналы-хаджи из рода Караул. Но ей не суждено было продлить счастье Ахана, гордости всей Сары-Арки. Уркия, заболевшая оспой, покинула этот мир ровно через три месяца после того, как вышла замуж за Сере.
Смерть жены повергла Ахана в бездну. Через неделю после смерти Уркии, заболев, умирает младший, любимый брат Ахана. Одно страдание за другим все глубже и глубже пронизывают сердце некогда пламенного, ничем не омраченного буйного поэта...
Проходят дни. Горе и печаль угнетают Ахана. Что же ему остается делать?
Он ищет исцеления своему раненому сердцу. Это исцеление для него возможно только в любви. И Ахан решает возвратиться к оставленной им когда-то Ак-токты. Но в это время родители Актокты собираются выдать дочь замуж за другого, да и сама Актокты, жестоко обиженная Аханом, окончательно отворачивается от него. Однако Ахан хочет настоять на своем, убедить девушку в том, что, во-первых, жених ей вообще не пара, во-вторых, - как она могла не заметить? - ее будущий муж - хромой. Ахан сочиняет сатирические стихи:

На голове у тебя шелковый венок,
О Актокты, кого ты нашла, мой алый цветок,
Будь довольной даром Бога, Тотыжан,
Попал куцый волк в твой капкан.
(Подстрочный перевод).
Так, с иронией, изливал свое горе Ахан.
Но Актокты все равно не хочет стать его женой.
Ахан отчаивается. Однажды, выследив Актокты во время прогулки, хватает ее и увозит на Кулагере в горы Сырымбет.
Девушка решительно отказывается стать женой Ахана и с презрением отвечает на все вопросы своего бывшего друга. Видя, что Актокты непреклонна, Ахан вонзает свой кинжал ей в бок и полумертвую оставляет на поле.
Актокты остается живой и, выздоровев, выходит замуж за человека, предназначенного ей родителями.
Теперь для Ахана и Актокты любовь смешалась с гневом. И он снова пишет стихи:
Актокты, неужели ты бросила меня,
Как ты могла забыть сладость нашего поцелуя!
Мне тогда убить насмерть надо было тебя,
Проморгал - теперь сам не знаю себя.
(Подстрочный перевод).
Теперь для Ахана Актокты потеряна навек. И любовь, кажется, покинула его навсегда... Но нет, как оказалось, не навсегда!.. Только теперь любовь его направлена на верного коня - Кулагера. Отныне Ахана ничего и никто не влечет, кроме Кулагера, последнего тулпара казахской земли. Где крупный ас, там Ахан с Кулагером.
Кулагер, славя своего хозяина на всю казахскую землю, всегда и везде получает первый приз. Он, Кулагер, дает Ахану вдохновение, радость, возвышает его в глазах всех видных казахов и красавиц-казашек того времени.
Ахан был и сам красив, величав и почтителен. Природа ничего не пожалела для него. Вдобавок к его прекрасной внешности она дала ему большое человеческое сердце и широкую душу, высокий талант, изумительный голос. Он владел не только искусством езды на коне, но был и замечательным поэтом и прекрасным композитором. Сочинив какое-нибудь стихотворение, Ахан тут же создавал и музыку к нему.
Через год после смерти Уркии и трагически закончившегося романа с Актокты в Арке происходит знаменитый ас керея Сагиная, отца так называемого Пан-Нурмагамбета, прославленного своим несметным богатством, необычайной щедростью, грамотностью и тем, что пользовался большим авторитетом у "Белого царя" - властелина Российской империи. Вот и Ахан на Кулагере прибывает на этот ас. Он пускает Кулагера в байгу, где участвуют 322 лошади.
Этот ас знаменит тем, что сюда люди съехались не только со всех концов казахской земли, но даже из некоторых уголков Киргизии во главе с известным всем казахам Шабдан-Манапом. Для гостей у озера Косак было поставлено 300 юрт. Съехались в основном крупнейшие баи, султаны, беки и бии. Конечно, каждый приезжий хотел блеснуть своим великолепием, отличиться от других, превзойти своих соперников красотою одеяний и повозок-фаэтонов...
И вот-байга! Кулагер как метеор несется впереди. Но коварный Баракбай, на асе Сайдалы имевший случай поскандалить с Аханом, посылает своего наемника, который тут же убивает скачущего Кулагера...
Гибель Кулагера, последнего тулпара степей, поразила не только Ахана. Поступок палача Баракбая потряс всех участников аса, нормальная атмосфера которого была испорчена. А Ахан, обняв голову Кулагера, три дня и три ночи сидел на безлюдном поле и рыдал. Страшное горе охватило пламенную душу поэта. Лишенный самого дорогого своего друга Кулагера, он говорит: "Какой черт привел меня в этот проклятый Ереймен? Был мой Кулагер умнее даже человека. Ведь на кембе, перед тем, как я его готовил к байге, он, опустив голову, плакал - падали капли слез из его больших красивых глаз. Выходит, мой несравненный предчувствовал свою близкую смерть! Почему я не придал этому значения? Выходит, сам я виноват в гибели моего любимого друга!"
Самые благородные и знаменитые люди из рода Керей приходили к Ахану, чтобы его успокоить, словно смерть унесла какого-нибудь славного человека. Его утешали, но Ахан, подавленный тяжелым горем, отказывался от всего, оставался около своего мертвого тулпара и, рыдая, сочинял стихи про Кулагера.
Мой друг Кулагер оставил меня навсегда,
Ты нашел свою смерть от вражеской руки.
И Каржас, и Канжигалы, и Керей,
И Алтай, и Куандык,
И Суйюндик - все в печали о тебе.
Когда все поскакали встречать своих лошадей,
Почему я, как истукан, остался на кембе*?
Несущийся как вихрь мой благородный тулпар,
Какой проклятый палач сбил тебя с пути?
Ты, мой скакун с шелковистым хвостом,
Еще двухлеткой был передовым.
О судьба, как жестоко ты поступила со мной,
Как ты могла меня в Ереймен заманить!
(Подстрочный перевод).
" Кембе - финиш на скачках, обозначенный небольшой насыпью.
Так Ахан оплакивал своего легендарного тулпара. Ко всем горестям и ранам поэта эта трагедия добавила еще одну большую и безысходную печаль. Для Ахана это была трагедия из трагедий. С этим великим горем он возвращается к себе на родину, в Сырымбет.
Да, жестока судьба! Но она не остановилась и на этом. В том же году она наносит Ахану еще два удара - гибнут один за другим его сокол Кара-торгай и гончая Басарала.
"Джигита возносят копыта тулпара, крылья сункара (сокола), журчание рек и объятия красавицы с лебединой шеей", - говорят казахи.
А что может теперь вознести Ахана? Что осталось у него теперь?..
Своей смертью поразила его любимая Уркия. Актокты, не раз державшая его в своих объятиях, отвернулась от него. Тулпар Кулагер нашел свою погибель в дальнем краю. Сокол и гончая также ушли в невозвратимое прошлое! Что теперь осталось у Ахана? Остались глубокие, как океан, думы, тяжелая, как свинец, печаль, мрачная, как ночь, грусть, горькое, как яд, страдание, остались ему грезы да слезы. Ему уже перевалило за тридцать. Ахан, до этих лет видавший одни лишь розы, круто развернувшись, увидел, что жизнь его, когда-то пламеневшая, ныне сохнет, как осенний цветок.
В жизни и в душе Ахана происходит переворот. Он часто начинает посещать Науан-хазрета, наставника духовной школы в Кокшетау, которой тот заведовал после возвращения из Бухары.
Поэт углубленно изучает у него религиозные науки и философию. Как пилигрим, он все дальше и дальше отдаляется от обычной повседневной мирской жизни, уходит в уединение, бросает свой аул и богатство, преданно служа религии, стремится очистить свою душу от грязи и грехов.
Если поэт Ахан раньше пел чистую, как кристалл, любовь, то теперь начинает воспевать мир религии, философию жизни, но - опять не навсегда! Борясь сам с собой, певец Сере так и не смог окончательно вырвать себя из сетей своих прежних слабостей. Все больше и больше его тянет к прежней жизни, к которой он привык с юных лет, с которой никак не в силах расстаться.
Однако теперешняя жизнь Сере превращается в непонятную, загадочную для окружающих.
Люди, увидев в Ахане перемены, разносят о нем странную молву: Ахан во власти пери, он женился на пери.
Всему этому причиной были сами поступки Ахана и его поведение, совершенно не похожее на поведение обычных людей.
Допустим, вот весна. Весна, когда все живое приходит в особенное движение. Леса надевают на себя зеленый наряд, земля словно ковром покрывается разноцветными травами, озера принимают своих вечных гостей-птиц.
В это самое прекрасное время года и казахские аулы со своих зимовок переезжают на жайляу - и зимовкам своим дают передышку, возможность освежиться ароматом весны. Люди, находясь на жайляу, пользуются всеми благами природы, где горы покрыты лесами и зеркальные озера птицами, где простор и раздолье, где можно повеселиться и подышать свежим воздухом.
Ахан же, как ни странно, в такое чудное время года вместе со своим глухонемым сыном остается в своей зимовке, в деревянном доме у озера Коскуль.
Коскуль - озеро с густыми камышами. Зимовка, что рядом, - без людей, без движения и без звуков. И даже камыш не шумит на озере. Мальчик - немой, ночь - немая, и Ахан - нем!..
Вдруг поднимается ветер. Шумит камыш, и шумят листья берез. Ахан смотрит через окно в лес.
Поэту кажется, что там, в лесу, какие-то белые существа что-то шепчут друг другу: не то это березы, не то райские девы, переодетые в белые шелковые платья, ведут беседу про таинственного Ахана. А в доме, где сидят Ахан с немым сыном, тоже, кажется поэту, раздается какой-то глухой звук, шорох, затем начинает что-то громыхать. И в этой затемненной комнате начинает реветь в голос и сам Ахан. Голос Ахана сливается с эхом пустого, издающего гулкий звук дома и шумом деревьев. Немой мальчик сидит и молчит, недвижим. Только его острый взор, направленный на Ахана, пронизывает насквозь душу.
Так бывает с Аханом днем и ночью...
На другой стороне от его дома - другое озеро, небольшое, без камыша, без грязи - Сарыкуль.
Ахан берет воду лишь из Сарыкуля. Сарыкуль вечно охраняется: туда нет доступа ни одному живому существу. Там Ахан с сыном не поят даже лошадей. Если же замечают какое-либо животное, идущее в направлении Сарыкуля, то сын Сере садится на свою быстроходную лошадь и отгоняет пришельца от озера.
Иногда Ахан ездит по кочевьям на жайляу. Под ним тренированная, красивая лошадь с длинной шеей. За ним все время следуют две такие же красивые лошади, приученные самим Аханом. Куда Ахан -туда и они. Если Ахан их кликнет, то обе, подбежав к нему, ноздрями касаются его колен. Кроме Ахана эти лошади никого не подпустят к себе.
Если Ахан останавливается в каком-то ауле, лошади спокойно пасутся на поле, а когда увидят, что Ахан собирается в путь, подходят и следуют за ним.
Ахан останавливается не в каждом ауле. В роду Караул есть у него избранные друзья, у кого он может отдохнуть, пообедать и даже переночевать (обычно он ночует в лесу или в чистом поле). С каким бы гостеприимством ни встретили, он не останавливается ни у кого, кроме своих избранных. Если в доме, где он остановился, Ахан заметит беспорядок и нечистоту, то пусть даже ягненок, зарезанный для него, уже сварен, он, извинившись, оставляет этот дом. Никогда он не садится рядом с человеком, который некрасиво и нечисто одет. Даже в том случае, если в доме какого-то избранного друга он заметит нечистоту, то уходит ночевать в лес, или в поле, или к озеру. Если случается это зимой, то спит он в скирде.
Порою он молится Богу, говорит, что надо очистить душу от греха. А иногда он забывает и Аллаха, и религию, и намаз, и оразу. Тогда предается поэзии и музыке. И днем и ночью пишет стихи, отдавая себя во власть поэтического вдохновения, создает чудные сарыаркинские песни. Находится ли он в пути, подъезжает ли к аулу, если он чувствует, что к нему пришло вдохновение, тут же сочиняет стихи и, записав текст в блокнот, начинает сочинять мелодию.
Все эти поступки Ахана странны, загадочны и непонятны людям. Люди называли бы его одержимым или сумасшедшим, но среди обширного племени Караул не было никого умнее Ахана. Ведь Ахан не только поэт и певец - он еще и оратор, и вождь своего народа.
Если так, то он не сумасшедший. Просто над ним властвует дух мусульманской пери. День за днем людская молва разносит слухи о нем. Вначале слабые, со временем они растут и крепнут...
Когда Ахан всю ночь сидел у головы мертвого Кулагера, на заре поднялся небольшой ветер. Ахан озяб, но не отошел от своей бездыханной лошади. Погруженный в печаль, оплакивал свою несчастную участь. В этот миг ему казалось, что слышится нежный и чарующий звук кобыза и домбры. Чудилось, что эфир полон нежной, леденящей душу музыкой. Спустя мгновенье вокруг Ахана стал крутиться мягкий, шелковистый, плавный, похожий на бег иноходца ветер. Из него, казалось, выплыла одетая в нежно шелестящее шелковое платье прекрасная девушка с гибкой тонкой талией, с ярким лунным светом на лице. Это была мусульманская пери. Она прилетела, чтобы утешить и позабавить Ахана, озорного и красивого сына человеческого, избранника Бога, в час, когда Сере постигло такое страшное горе.
Она, пери, успокаивает его, становится его другом...
С этого и началась большая дружба поэта со сказочной неземной феей, и жизнь их складывалась из встреч в полуночные часы и разлук в дневное время. А озеро Коскуль являлось излюбленным местом обитания пери. Даже покойный Корамса, отец Ахана, тоже испытал на себе всю невероятную силу чар пери. Говорят, что в его жизни были моменты, когда он тоже целыми неделями не встречался с людьми, уходил в лес, в горы, в уединение и там проводил долгие часы с этим своим заветным видением.
Сама мать-пери, подруга отца Ахана, Корамсы, заставила свою дочь-пери стать невестой Сере.
Авторы всех приведенных слухов об Ахане-Сере и пери не только пересказывают их, но и утверждают, что это есть сущая правда, даже имеются живые люди, которые сами видели пери воочию - как реальное существо.
...Например, молодой парень Абиш из рода Караул однажды летом приезжает с жайляу в кыстау (в зимовку) с целью накосить травы. В тот же вечер, сидя у себя в шошале (в кладовой), он точил косу. Посреди шошалы горел костер. Он был небольшой, и свет от него едва достигал дальних углов...
Вдруг за стенами шошалы поднялся ветер. Вокруг зимовки зашумела роща, зашелестел камыш на озере Коскуль...
И вот дверь шошалы открывается без прикосновения человеческой руки. В шошалу входят три красивые женщины. Впереди пожилая, рослая женщина, вторая - женщина средних лет, третья - стройная и гибкая как тальник молодая девушка. Все они дивные, лучезарные, от лиц их струятся солнечные лучи. Наряды - тоже какие-то сверкающие, переливающиеся. Все женщины смущенно и нежно смотрят на Абиша. Садятся у порога, Абиш перепуган. Мурашки бегут по его спине. Он начинает читать одну из глав Корана. Но разве мусульманские пери боятся Корана? Нет! Сидят все и спокойно взирают на Абиша.
Потом пожилая женщина говорит: "Дорогой Абиш, ты, вижу, чуждаешься нас, потому что ты нас не знаешь. Я являюсь супругой старика Корамсы, а вот эта особа, моя старшая дочь, - твоя женге, жена Ахана, а та девушка - моя младшая дочь, которую я хочу выдать замуж за такого же чистоплотного и чистосердечного мусульманина, как Ахан. Вся наша семья пришла к решению, что следует выдать ее замуж за тебя, Абиш!"
Услышав последние слова матери, девушка радостно и смущенно заулыбалась.
Абиш ошарашен. Он хватает топор и бросается к сидящим. Женщины, как мираж, исчезают. Но и Аби-шу достается за его глупые поступки - он падает без сознания.
Придя в себя, парень возвращается на жайляу, в аул, но до конца своей жизни остается полусумасшедшим...
Нет, не один Абиш свидетель тому, что Ахан был связан с пери! Многие видели своими собственными глазами не одно привидение в образе поющих, играющих и смеющихся девушек в роще, что за зимовкой Ахана. Даже внук Шобека -Жаналы также видел одну из этих пери, пришедшую к нему в виде черной кошки.
Да и без этих слухов и разговоров можно поверить, что у Ахана на самом деле были связи с пери. Каждый, кто сомневается в этом, может убедиться сам: когда Ахан спит, то заметно, что под одеялом лежат два человека...
В те самые мрачные для Ахана дни, когда ему миновало тридцать лет, когда он - символ красоты и благородства - лишился любимой жены, быстрого как ветер тулпара, стремительного как молния сокола, народ, не сумевший его понять, не сумевший разгадать его жизнь-загадку, связал его образ с мифической пери, чтобы хоть как-то его странные поступки были объяснимы для людей.
К тому же народ хотел, чтобы в его представлении жизнь Сере оставалась всегда только предельно возвышенной и чистой, чтобы Ахан-Лебедь, краса зеркальной глади, с душой небесной чистоты, окончательно не откатывался от безобразного бытия.
Во всей этой истории - истории поэта и певца -необыкновенно красива загадка его странной жизни, а вместе с нею столь же необыкновенно прекрасна и ее разгадка.
Правда, некоторые люди, вроде сыновей Шобека, недруга Ахана, старались к доброму ореолу вокруг имени поэта прибавить что-нибудь, чернящее его. Таких Ахан сумел сразить! Сере, считавший себя всегда символом благородства и чистоты, был беспощадным ко всяким проявлениям пошлости. Бывали случаи, что Ахан первым нападал на своих врагов, так как не мог терпеть, если в душе того или иного своего недоброжелателя замечал неладное.
Если бы не было фараонов, говорится в народе, то, пожалуй, не было бы и Моисея. Так и здесь... Ахан - как Моисей фараонов - часто сам первым дразнил других, правда, далеко не идеальных людей.
Если между фараонами и Моисеем не было бы никаких столкновений, то, по всей вероятности, имя Моисея не получило бы такого распространения. С Аханом было так же. Если бы идеальный Ахан не относился бы с ненавистью к некоторым пошлякам, то, безусловно, и его никто не трогал бы.
"Язык мой - враг мой", - сказал философ. Ядовитый язык Ахана умножал его врагов.
Враги Ахана тоже были не из простых. Они тоже отличались остроумием и красноречием. Все же Ахан оставался Аханом - на язык он был острее всех. Кто попадал ему на язык, того пронзал он смертельными стрелами своих слов.
Однажды Ахан, сидя в порядочном обществе, сочинил такое стихотворение о сыновьях Шобека:
Тупоносый - Бегалы.
Словно рыжая баба - Бердалы,
С опухшей головой - Сералы,
С заразными губами - Муханалы,
С собачьими зубами - Нуралы,
С плоским умом - Баялы,
С вечным шумом - Ералы,
С толстым животом-Жаналы,
С вонючим потом - Сайдалы –
Все вы схожи на самом деле
С пестро-рыжей собакой Саутбека.
Вы все сущие щенята,
Сукины дети все вы, ребята!
(Подстрочный перевод).
После таких оскорбительных строк разве могли перестать сыновья Шобека преследовать Ахана?!. Но все же у них ничего не получалось. Не только они, но и другие его враги не могли с достаточной силой выразить свой гнев против Сере.
Наоборот, многие из них вынуждены были сторониться его или даже преклоняться, называя его Ахан-ага!
...Итак, Ахан с его загадочной судьбой приближается к своему пятидесятилетию. Он даже не заметил, как пролетели годы. Прошлое - похоже на сказку... Теперь Ахан одинок, он не похож на людей своей среды. Нет человека среди обширного рода Караул, способного понять его. Нет друга, способного его утешить. Нет любимой, способной вылечить его израненную душу.
Расстилается перед ним лишь пустынная ширь, пересеченная извилистой стезей. Похоже, что по этой каменистой тропе, под палящим солнцем, наступая на острые камни босыми ногами, бредет одинокий странник. Он не знает даже - откуда вышел и куда идет. Идет без направления, без цели. Пустота и неизвестность кругом. Нету него ни желания, ни мечты, ни надежды... Есть у него лишь бесконечная дума, тяжелая, как свинец, мрачная, как ночь.
По этой стезе он брел и брел. Брел долго. Однажды оглянулся кругом и, очнувшись, хотел вырваться из оков старости и взять направление обратно, по гладкой дороге жизни к дням молодости. Его остывшее сердце вновь пришло в трепет и волнение. Несчастное сердце! Разгораясь огнем, превращаясь в пепел, оно опять начало тосковать по любви.
Бушует душа поэта! Словно разъяренный ястреб с окровавленными глазами, он со скалистых вершин смотрит на просторы родной степи. В те годы в аулах обширного рода Караул были три знаменитые красавицы: внучка Шобека - Уркия, дочь Жусуп-тюре -Жамал (двоюродная сестра Чингис-тюре, внучка хана Аблая), дочь другого Жусупа - Умсын. Ахан, заметив красавиц с высоких вершин, готовится, как сокол, к полету.
И этим трем красавицам теперь он посвящает свои лучшие новые стихи, называя их "тремя павами".
Но как бы душа ни бушевала, сердце теперь выбирает из трех только одну. Это - Жамал. Девушке в то время миновало шестнадцать лет.
Жамал красива, как будто создана из дуновения шелкового ветерка. Она красноречива, как будто училась говорить у Жиренчи. Она мудра, как будто ее благословила Едиге.
Какой бы она ни была на самом деле, но в описании Ахана мы видим Жамал именно такой. Каждое биение сердца Ахана говорит поэту только лишь о ней Сердце в своем устремлении упрямо - оно должно или соединиться стой, кого любит, или, получив отказ, должно сгореть, превратиться в пепел. Так Ахан по-настоящему влюбился в Жамал и нарек ее новым именем -Калка Бала - Милое Создание. Он про нее пишет:

Девушки легкие - чужды сердцу моему.
Они не вводят меня в пожар любви!
Лишь Калка Бала обновила мою жизнь,
Но я горю! Нет! Не потухнут сердечные огни.
(Подстрочный перевод).
Так он писал юной Жамал, невзирая на то, что его могут высмеять. Разве для любви существуют преграды?
"Человек не может любить два раза"-говорит людская молва. Но разве есть предел людским мнениям?
Оттого что Ахан не был похож на них, люди говорили, что он во власти пери. Человека, устремленного в небесную высь, человека, горящего желанием обнять весь мир, люди называют одержимым. Сердце высокого устремления чуждо людям. Они хотят, чтобы сердце, не имеющее предела в своих устремлениях, стало подобно их сердцам, как те длинноухие мужицкие клячи, которые не сдвигаются с места, даже увидев перед собою курук (длинный шест с петлей на конце). Люди приучают сердце, чтобы оно не стремилось вырваться из петли, накинутой на него.
Но быстрый ветер не может не нестись! Пламенное сердце не может жить без любви! Без любви сердце - пустое место. В мире самое вечное - это любовь. Когда-то погибшая любовь обязательно снова оживает, может быть, в иной форме.
И нет ничего необычного в том, что Ахан через несколько лет после Уркии стал любить Жамал. Кто знает, возможно, Ахан в юной Жамал увидел ожившую Уркию...
Однако старость, как и любовь, сопутствовала Ахану. Больше того, она, как положено ей, преследовала его в этом возрасте. Ахан стал чувствовать, что разница между ним и девушкой похожа на разницу между зимою и летом. Это стало охлаждать его пыл, отталкивать от бесполезной мечты, наводя на более реальные суждения о своей судьбе.
"Лучше бы эту Жамал Бог создал джигитом, тогда мое сердце не ныло бы по ней, наоборот, этот "джигит" стал бы моим хорошим другом", - думает Ахан, потерявший всякую надежду на любовь Жамал к нему. И все же поэт продолжает посвящать девушке свои прекрасные поэтические строки:
Ты стройна, как Кулагер мой прекрасный,
Только что поспела ты, яблоко мое.
С лебединой шеей, со смородиновыми глазами.
Ты рыба серебристая в океане, ты полновластная.
Сраженный тобою, я вечно сгораю,
Лучше бы ты родилась мужчиной добрым.
(Подстрочный перевод).
Недолго пребывал он в таком разочаровании и опять возвратился к своим горячим мечтам о Жамал. Пожар, охвативший сердце вновь и вновь, выходил наружу.
Есть два сильных начала мира сего: смерть и любовь. Человек может обходить на земле многое, но он никак не может обойти любовь и смерть. Чаша терпения переполняется, и Ахан однажды признается Жамал в своей любви к ней:

У тебя гибкая талия, открытый лоб, волнистые волосы.
Ты стройная, как тополь рая. Тонки твои брови.
Лик твой сверкающий виден издалека,
Переливается он, как бриллиант.
Ты - настоящая дева рая,
Каждый, милая, опьянеет, увидев тебя.
Порою ты похожа на птичку в клетке,
Которая хочет вырваться на свободу.
Тебя и не постигнет нынешняя молодежь.
Ты юна! Потому я признаться тебе боюсь,
Но всегда ты со мной, всегда я тобою горжусь.
Я ведь белоплечий сокол высоких вершин,
Не могу не думать о тебе, дорогая сестра.
Пусть мое посвящение явится сном тебе,
Сама разгадай этот сон, мой алмаз.
Я уже трепещу перед тобой, как перед Божеством,
Но и ты будь благосклонна ко мне.
(Подстрочный перевод).
Много таких стихов Ахан-Сере посвятил Жамал. Писал он, как юноша, сердечные, пламенные стихи.
Все равно, какой бы умной ни была, Жамал не могла понять бурную душу поэта, не могла оценить чистую его любовь. Кто ее знает! Возможно, она оценила, но не могла на глазах у всех признаться в этом и выйти замуж за пятидесятилетнего Ахана, хоть он и великий и бессмертный.
Все было бы иначе, если бы Жамал была дочерью простого казаха. Но ведь она- дочь Жусуп-тюре, высшего аристократа (потомка Чингис-хана).
Если дочь тюре поступит так неразумно, то это останется черным пятном для всех тюре навсегда.
Таким образом, Жамал не удостоила Ахана даже ни одним своим теплым словом. Это подействовало на Ахана сильнее всего, и его любовь к ней стала нарастать пуще прежнего. Он еще больше дает волю своему вдохновению - и днем и ночью он пишет стихи, создает музыку, песни, посвященные Жамал.
Все это становится известным народу. Друзья и сверстники Ахана упрекают его в увлечении, говоря: "Ахан, ведь Жамал не может любить тебя!" Ахан отвечает им: "Как вы думаете, друзья, разве она обязана любить меня за то, что я ее люблю?" И это правильное понимание любви.
Ахан, на старости лет нашедший свое потерянное Божество - любовь, не считает позором поклоняться этому Божеству. Он охотно сопутствует своему сердцу, постаревшему с годами, но по-прежнему юному в любви. Он горит и рыдает. Поэт, не уставая, поет песни любви.
Позднее наступает час окончательного расставания с любимой Жамал. Жамал должна выйти замуж за нареченного джигита.
После приезда жениха Жамал, по казахскому обычаю, со своими подругами выезжает на танысу (прощание с родной землей, близкими, друзьями).
И вот Жамал с прощальным визитом ездит по своим близким в других аулах, а в родном же ее ауле, у зеркального озера Коскуль, пиршество. На зеркальной глади озера медленно плывет Лебедь-Ахан. Лебедь с израненным сердцем, с поломанными крыльями. Лебедь видит где-то вдали золотой луч. Вспомнив свою юность, Лебедь хочет подняться, полететь. Но не может- может лишь петь и плакать, плакать и петь.
Золотой луч, удлиняясь, уходит все дальше. Еще минута, и луч исчезает. Сильный ветер расшевеливает озерную гладь. Как море, бушует озеро. Волна гонит волну. Раненый Лебедь, собрав последние силы, хочет подняться, но не может. Вдруг становится чуть тише, но луча уже не видно. Теперь песни, песни страданья льются из уст Лебедя. Мир погружается в мелодию печали, в мелодию жизни и смерти. Над землей несутся песни великого сердца...
Это была знаменитая песня "Сырымбет", созданная Аханом-Лебедем в день его большой печали, в день проводов Жамал в аул жениха после многодневных торжественных церемоний.
У казахов много печальных песен. Но нет таких глубоко печальных, как "Сырымбет". Кажется, что вся земная печаль, грустные раздумья всего человечества собраны в одной песне "Сырымбет".
Говорят, что в дни проводов Жамал Ахан, днем и ночью бродя у озера и леса, создал эту песню - песню "Сырымбет". Говорят также, что над озером Кос-куль, у подножья гор Сырымбет, долго потом звучала, зависнув над аулом, подобная белым облакам, эта печальная, полная сострадания мелодия. Пел ее, обычно под вечер и ночью, громким и дивным голосом тот же Ахан. При этом плакали все: плакал обширный Караул, плакал стар и млад, но больше всех плакала сама Жамал...
Мой аул находится у склона гор Сырымбет,
Там я в белого сокола был влюблен.
Ой, светик мой!..
Прощай, моя родная!..
Создана лишь для ястреба ты,
Теперь хозяином твоим будет черный ворон.
(Подстрочный перевод).

Это было последней ахановской исповедью перед его возлюбленной Жамал.
После проводов Жамал Ахан погружается в бездонную печаль. Пустует земля обширного Караула, пустуют горы Сырымбет, пустует и душа Ахана. Кругом - пустота! На пустой, но прекрасной земле Сырымбет нет ни единой души, кроме Ахана, так, по крайней мере, кажется Ахану. Теперь он ничего не слышит, ничего не видит. Он нем и слеп. Единственный, живет он на этой обширной земле. Теперь жизнь Ахана превращается в жизнь без жизни, жизнь без души, жизнь без света, без цвета, жизнь без звука и песен, жизнь без формы и без красоты.
О мироздание! Кто поймет, что остывает пламенная душа, останавливается стремительно стучащее его сердце! Кто поймет, что сохнет и гибнет отравленный ядом человек, властитель дум и чаяний народа?..
Как раз в это время, когда Ахану перевалило за шестьдесят, началось великое переселение "кара шекпенов" - русских мужиков в Казахстан. Они занимают самые лучшие земли. На своей большой территории коренному населению становится тесно. К печальной душе Ахана прибавляется другая, еще более сложная печаль. Мудрый поэт своего народа, Сере чувствует приближение мрака и бедствий в его стране. Молнией сразило поэта, когда "кара шекпены" наложили руку на озеро Сарыкуль, что позади озера Коскуль, где испокон веков жили предки Ахана. Вот здесь к поэту приходит и стучит в дверь второе (после Жамал) печальное вдохновение. Он всецело поглощен стихами, оплакивающими несчастье родного народа.
Ахан стал часто ездить к русскому начальству в Кокчетав с целью спасти отцовские земли от вторжения "кара шекпенов", но ничего не добился, у озера Сарыкуль мужики "кара шекпены" - строили деревню.
Увидев, что родное озеро перешло в руки к мужикам, чистый, чистоплотный и благородный Ахан переселяется в Сарыкуль, к одному своему зятю по сестре. И вот здесь, у этого зятя, прославленный, известный всем шести Апашам Ахан-Сере, автор чарующих песен, печальных мелодий, человек со странными поступками, непонятный своей жизнью, отверженный всеми, с уединенной душой, достигнув семидесяти лет, в 1913 году покидает этот мир.
Итак, рвущиеся вперед плавные песни, непонятная загадочная жизнь, быстрое и большое сердце, сердце, искавшее в жизни красоту, вечно воспламенявшееся, вечно находившееся в устремлении, -превращается в простой холодный лед...
Когда я представляю себе все странные поступки и преклонение перед божественной красотой жизни Ахана, вспоминаю английского поэта Оскара Уайльда. Оскар всю жизнь воспевал красоту, преклонялся перед божественностью ее. Народ его, как Ахана, тоже называл поэтом-рыцарем. За рыцарство он и попал в тюрьму...
И наш Ахан преклонялся перед красотой. Все казахи называли его Сере. Однако преклонение Ахана перед красотой имеет гораздо более глубокий смысл, чем преклонение Оскара Загадка жизни Ахана завязана очень сложным узлом. Жизнь Ахана -печаль и горе. Печаль и горе его берут истоки из этого самого преклонения перед красотой. Если бы Ахан, как Оскар Уайльд, родился в стране высокой цивилизации, то, безусловно, было бы трудно найти осмысление его желаний. Тогда ты, ища объяснение этим желаниям, увидел бы перед собою: подобное степному пожару прошлое своей страны, похожее на ночной мрак - вчера, как лохматые дьяволы - настоящее и как черный туман - будущее. Тогда тебя всецело охватил бы такой же мрак, какой охватил на Ереймене Ахана, когда он, обняв голову Кулагера, рыдал на всю Сары-Арку.
Журнал "Сана", № 1, Ташкент, 1923 год.

Перевел с казахского
Хамза Абдуллин
Публикация предоставлена Р. К. Жумабаевой

 Жумабаев М. Ахан-Сере  // Простор. – 2003. -N3. - 124-132 с.