На что уходит время? Оно уходит на воспоминания...
Я помню наш коричневый буфет
Со львиными лохматыми башками, С доскою
выдвижной для. резки хлеба И с будничным
столовым серебром В наследство от пра-пра-кого –
не знаю...

Михаил Танич

В нашей семье из поколения в поколение по наследству передавались старинный буфет, письменный стол, книжная полка, стол с гнутыми ножками и четыре стула. Вещи эти пришли к нам из XIX века от моих пращуров, пережили революцию, первую мировую и Великую Отечественную войны. Они убегали, как и их хозяева, от голодомо-ра, прятались в лихую военную годину в глубоком тылу... Несколько поколений людей состарились рядом с этими вещами. Постарели и они сами... Вещи ведь, как и люди, имеют свою историю, свою судьбу...

1932 год. Наша семья жила тогда на Украине в городе Сумы и состояла из четырех человек: мои дедушка и бабушка, еще совсем молодые, и двое их детей: дочь - 11 лет и сын - 9 лет (это в будущем мои мама и дядя).

Детский дневник моей мамы сохранил такую запись: «Бывает, купят хлеб, а кто-то подбежит и выхватит его! Вора схватят, бьют, а он под побои ест. Вот такие дела творятся».

Семья понимала, что если и дальше так пойдет, им грозит голодная смерть... Очень убедительным показался ответ из организации «Облтрактор» из Петропавловска: «Предложение подтверждаем. Квартирой обеспечим. Выезжайте». Эта телеграмма до сих пор хранится у нас в семейном архиве.

Начались сборы в далекий Казахстан. Все тот же детский дневничок это подтверждает: «Папа получил предложение в Петропавловск. Ехать туда дней 5-6. Пианино мы, наверное, оставим, а в Петропавловске купим другое». Пианино действительно пришлось оставить родственникам - не везти же инструмент за тридевять земель! Но его Величество Письменный стол, его Высочество Буфет, книжную полку, старинные обеденный стол и стулья, абажур погрузили в контейнер и отправили в пункт назначения. Вещи были упакованы с особым трепетом, свойственным аккуратной натуре отца: ножки стульев были обмотаны полосками ткани (ленточки нарезали из старых простыней).
Там был еще скрипучий гардероб, И пасть его
зевала нафталином, Но надо всем главенствовал буфет!
В листочках, с деревянным виноградом,
Как символ прочной, хлебосольной жизни,
Которая окончилась давно,
А к нам и отношенья не имела.

Михаил Танин

С собой путешественники взяли лишь самое необходимое, в основном одежду. Мама пишет в дневнике: «...пришел поезд, мы в него сели в 7 часов вечера, так что впечатлений за ночь не было никаких. Выспались мы хорошо. Но, проснувшись, заметили, что пропали следующие вещи: папин пиджак, мамина кофта и мой свитер. Мама и папа пошли к кондуктору. И он сказал, что подобрал в проходе женскую кофту и детский свитер, а пиджак так и пропал. Счастье, что в пиджаке не было ничего.

Приехали мы в Пензу. Папа встал в очередь за билетами. Стоял долго, но даже к 12 часам ночи билетов не достал. Куда нам деваться? Спали на вокзале...

Утром папа опять встал в очередь. Потом мама его сменила, и он сходил в город и купил здоровенный арбуз за 6 рублей. Сели завтракать. После завтрака арбузные корки выбросили в урну, а цыгане достали их и принялись опять объедать...

Вот мы и приехали в Петропавловск. На станции пришлось дожидаться утра. Утром мы поехали в Дом крестьянина. Город грязный, тротуары деревянные кое-где. В Доме крестьянина спать невозможно - столько клопов! Папа пошел в «Облтрактор». Квартиры для нас нет. Один служащий пустил нас к себе на кухню. Так прожили мы у него 8 дней...

Квартира быть должна, но ее нет. И деваться некуда - а по необъятным просторам страны следует багаж с мебелью и хозяйственным скарбом. Когда еще придет и куда?!

Пришлось ехать в с. Боголюбово. Там квартиру дали сразу, но, кроме больших, как сундуки, корзин, внести в жилье было нечего. Так первое время и спали: мы - на крышках корзин, а родители на полу...

Добрым гением семьи стала соседка Агафья Петровна, т. к. именно она снабжала всем необходимым по хозяйству, пока не прибыла следовавшая «тихим ходом» по железной дороге мебель. Соседка была неграмотная, а муж ее, военнопленный австриец Адам, почти не умел говорить по-русски.

Адам не оставлял надежды вернуться на родину, в Австрию, и потому время от времени писал письма в консульство («конзулу» - как говорила Агафья). Писать письма в консульство приходилось просить любого грамотного человека. Не избежал этой участи - «писать письмо «конзулу» - и мой дедушка. Так уж получилось, что именно после ходатайства, написанного рукой моего деда, Адаму наконец пришел долгожданный положительный ответ - теперь австриец мог возвратиться на родину. Благодарности Адама не было предела!

А тут как раз прибыл в Петропавловск его Высочество Буфет. В нашей семье Адам оставил о себе добрую память еще и тем, что именно он привез в Боголюбово багаж в несколько приемов. По морозу, на лошадях, по санному пути. Спасибо Адаму! Вещи эти «живы» и поныне.

Квартиру в Петропавловске (как в пословице - «обещанного три года ждут») выделили лишь в 1935 г. Квартира - это слишком сильно сказано! Была одна комната, разделенная ширмой на две половины, и общая (с соседями Аманбаевыми) кухня. Громоздкому буфету из-за тесноты было выделено место, не соответствующее его высокому происхождению - на общей кухне. Рядом с буфетом обе семьи вечерами пили чай. Сохранилось фото с малышкой Радальей Аманбаевой. Спустя несколько дней этой девочки не станет - она умерла от скарлатины, так что это ее последняя фотография. А нашему буфету человеческие трагедии нипочем. Его резьба все так же красива и ажурна.

Фотоаппарат в любой семье в 30-х годах был большой редкостью. Одноклассники, соседи, друзья, подруги становились объектами фотосъемок, а излюбленным фоном служил все тот же старинный буфет, привезенный с Украины и благополучно «перекочевавший» в городскую квартиру.

Сфотографирована на фоне буфета и дочь знаменитого командарма Иеро-нима Уборевича - Надя Уборевич. В годы репрессий он был объявлен врагом народа. Девочку заставили отречься от своего знаменитого отца, публично, через газету. Надо только представить состояние девочки, которая еще недавно бывала у отца в Кремле, видела совсем близко Сталина, а теперь жила в Петропавловске у тети, взяла ее фамилию и стала никому не известной Надей Завьяловой.

А наш буфет доносов не боялся, он радушно принимал в свои объятия всех - чины и ранги для него не существовали.

А потом началась война... Для моего дедушки главной задачей в то время было растить хлеб для фронта. Сын ушел защищать Родину прямо со школьной скамьи, стал участником Курской битвы. Подчиняясь требованиям военного времени, семья переехала в Кызыл Аскер.

В эти тяжелые дни было не до фотосъемок. И все-таки фотодело не было заброшено: эстафету приняла дочь (моя мама). К нашему дому в Кызыл Аскере потянулись жены и матери фронтовиков с детьми, как здешние, так и из ближнего села Леденева.

Сколько солдат получили на фронте снимки своих домашних на фоне благородного буфета с виноградными листьями и львиными лохматыми головами?

Миновало лихое время. Мы родились уже после войны, спустя 10 лет. Настали дни, когда я осталась один на один с его Высочеством Буфетом. Давно умерли дедушка и бабушка, а потом и мама. Пришлось сдавать внаем ее квартиру вместе с вещами. Что скрывать, содержать пустующую квартиру мамы, да еще и свою собственную для меня и моей семьи в перестроечное время было не по карману. Квартирантам величественная громада буфета мешала. Им даже Большая Советская Энциклопедия казалась ненужной:
«Выбросили бы вы этот хлам, - говорили они. - Зачем это вам? Ведь уже и Союза нет!».

Думаю, буфет, книжная полка, письменный стол, безмолвные друзья моего детства, не только давили их своим величием, но и даже изгоняли из своих владений чужеродных им людей. Как бы ни было жаль старую мебель, но вещи ветшали, «поработал» над ними и жук-древоточец...

Как-то пришла мне в голову мысль: а что, если бы музей заинтересовался моими раритетами?! Музей - вот достойное место: здесь вещам дадут новую жизнь, отреставрируют, и я всегда могу сходить повидаться с ними. К сожалению, во время перестройки музей переживал тоже не лучшие времена. Началась волокита: то нет реставратора, то нет места... Но вот как-то появился, откуда ни возьмись, частный коллекционер.

С его Высочеством Буфетом я прощалась как с живым существом. Коллекционер увез буфет из родного дома с его энергетикой и моими слезами. Когда дом лишился своего «главнокомандующего», мои квартиранты, собрав нужную сумму, выкупили у меня мамину квартиру... Но не прошло и 2-х недель после «отторжения» (таким страшным словом называется один из пунктов купли-продажи), как мне позвонил тот самый коллекционер, что приобрел дорогую мне вещь.

Первое, что он спросил меня:

- Вы сейчас стоите или сидите?

- Стою.

- Лучше сядьте! Я перекупил вашу квартиру, и отреставрированный буфет уже вернулся в свои родные пенаты!

Разве это не чудесные превращения и перемещения?!

Прошло несколько месяцев... Как-то зимой муж: зовет меня к телевизору: «Смотри, по местному телевидению показывают наш буфет!» Смотрю - действительно, тот самый коллекционер, он же реставратор, на фоне его Высочества Буфета дает интервью о своей коллекции. Вид у буфета бравый, он сверкает новым лаком, утраченные детали с мастерством выточены, подогнаны по цвету. И вообще он выглядит так, что становится понятно: жизнью своей он доволен, ему хорошо живется в родной квартире. Оказывается, он уехал, чтобы вернуться. Стало быть, и моя мечта сбылась, его Высочество Буфет находится в мини-музее, он занял там свое достойное место, где его никто не побеспокоит и где он сможет спокойно предаваться воспоминаниям о былой своей жизни...

Послесловие.

Как бы мне хотелось, чтобы такое славное изменение в судьбе его Высочества Буфета увидели мои милые родные. Увы! Жив лишь дядя, офицер ВМФ в отставке, участник Великой Отечественной войны. Он приезжал из Москвы в год 65-летия Победы ко мне в гости. Немало радостных и печальных воспоминаний было между нами. По выражению дяди, «Он - единственная ниточка, которая связывает меня с дорогим прошлым». Я предложила ему сходить на ту, родную нам обоим квартиру, где он часто бывал раньше у сестры, при ее жизни. Дядя сомневался: «А стоит ли? Там нашего ни звука, ни следа...».

Встретили нас радушно. Каково же было удивление дяди, когда он увидел своего доброго Друга из довоенного детства - его Высочество Буфет. Мы попросили сфотографировать нас на фоне реликвии. И теперь у меня в альбоме есть снимок убеленного сединой дяди с историческим для семьи буфетом, а соседствует с ним фото 75-летней давности, где дядя - еще совсем мальчишка десяти лет.

А над его Высочеством Буфетом время не властно...