У писем есть удивительная и даже фантастическая особенность: они «живут» даже через 100 лет, потому что все, что в них содержится имеет единственное время — настоящее. Так что, читая письма, а точнее некоторые переводы писем, вы почувствуете, как будто Альфред Коттен, писавший жене и матери в Богемию, делал это не в незапамятные дореволюционные времена, а вот сейчас, только что. Корреспондент Петропавловск.news нашел несколько писем, написанных во время Первой мировой войны в нашем городе и отправленных в Австро-Венгрию. Многие из вас слышали о том, что «пленными немцами» были построены некоторые дома, булыжные мостовые Петропавловска, часть из которых еще сохранилась в Подгорье, рядом со старой швейной фабрикой и возле городского парка. Кроме того, есть подозрение, что даже скульптура с медведями в петропавловском парке — тоже творение рук тех самых военнопленных. Но рассказ будет не только о том, что они делали, а о том, что писали из плена домой. Альфред Коттен Для меня эта история началась, когда я случайно увидел вот такое письмо. Небольшой пожелтевший листок с почерком, близким к каллиграфическому. И несмотря на то, что я не ожидал увидеть в маленьком клочке каких-то сверхважных сведений, мне очень хотелось знать, что в нем написано. А поскольку мне из иностранных языков доступен только английский, пришлось обратиться за помощью к нашим читателям через наш Instagram. Все немецкие письма для нас с вами любезно перевел Михаил Баутин, который родился и до 2001 года жил в Петропавловске, а потом переехал в Германию. За что мы ему очень благодарны.

«Дорогуша, в первую неделю мая получил много твоих открыток, они очень меня порадовали и я благодарю тебя сердечно. Я уже написал в Целеховитс, что больше не увижусь с господином Оберлер. Буду писать как и раньше, с приветом для всех. С многочисленными поцелуями, твой ….» К большому сожалению подробностей о своей жизни отправитель не пишет. Но если обратить внимание на почерк и на сообщение о том, что в первую неделю мая он получил много открыток, можно сделать вывод, что человек находится в условиях нормального существования. Такие письма сейчас довольно-таки распространены на всевозможных электронных аукционах. И немного покопавшись, я нашел еще несколько. Размашистым красивым почерком 16 декабря 1915 года пишет домой своей матушке в деревушку Rot- Recisz в княжестве Богемия лейтенант Альфред Коттен.

«Любимая Мама ! После более чем двухмесячной паузы, я наконец-то получил два письма от Антона, одно от 15/10 и второе от 12/12. Я, конечно, до сих пор не знал, что у него в Пильграме уже другая квартира, и адресовал все мои письма на старый адрес. По поводу денежного перевода мне не всё понятно, мне выплатили 15 рублей, хотя Отец выслал 100 Крон. Надеюсь в будущем всё прояснится. Сердечно всех приветствую Ваш Альфред».

А вот все тот же лейтенант Альфред Коттен пишет жене.

«Дорогая! 11/12. 1916 Денежный перевод в 37 рублей уже пришёл, и в ближайшее время будет мне выплачен. Это ещё тот, от Июля месяца. Неделю назад получил письмо от Евгении, от 23/10 и одно от Антона от 25/10. Теперь я как минимум знаю где он, и что с ним происходило с первого Июля. Теперь я буду ему писать только через вас, даже если и получится узнать его адрес. Сердечно благодарю вас за ваши переживания обо мне и денежные переводы. Всех приветствую, ваш Альфред. К сожалению «немецких писем» в числе найденных мною, было совсем немного (по крайней мере, пока). Зато нашлось несколько, написанных на чешском языке. Их мы пока не смогли перевести, но с удовольствием покажем вам. Чешские письма Из 2200 пленных, распределенных в Петропавловск (соседнему Омску досталось около 5000 тысяч пленных), только половина были гражданами Германской империи, помимо них были чехи, румыны, венгры, болгары и даже несколько турков. Для их размещения городская управа определила несколько частных домов, которые враз оказались переполнены (в Омске первые партии пленных и вовсе сначала размещались на скотобойнях из-за отсутствия жилья как такового). Однако если учесть, что к 1914 году население города составляло около 47 тысяч человек, присланные 2 тысячи разоруженных солдат были своеобразным демографическим взрывом. А их не только нужно было где-то разместить, но и занять работой. Работали пленные на мясоконсервном комбинате, на железной дороге, на строительстве домов, дорог. Кстати, если вы думаете, что они были тут на правах рабов, ошибаетесь. Их положение и условия содержания регулярно подвергалось проверке. Об этом очень обстоятельно написано вот тут. Если коротко, то военнопленные содержались в сносных условиях, работая на железной дороге получали от 60 копеек до 1 рубля в день, в госпитале их лечили наравне с обычными гражданами, а один из военнопленных, бывший до войны учителем, даже рад был тому, что окреп от физического труда. Вместе с тем отмечалось, что жили военнопленные очень тесно и кое-где спальни были совмещены с производственными помещениями. С другой стороны, до революции это была обычная жизнь рабочего. В общем, несмотря на то, что где-то в центре Европы бушевала страшная война, жизнь пленных в нашем городе шла своим чередом. Мало того, работала почта.

После первой партии пленных в Петропавловск прислали еще несколько. И тогда стало ясно, что всех этих людей разместить в городе будет просто негде, тем более не получится всех занять работой. Тогда в Петропавловском военном округе было построено 15 концентрационных лагерей, по которым пленных и распределили. Так что некоторые бывшие жители Европы попали прямиком в голую североказахстанскую степь.

Петропавловск. 1917 год. На костюмах видны жетоны военнопленных.

Тут надо отметить, что концентрационные лагеря представляли собой обособленное поселение, контролируемое властями, а не тюрьму. Смертность среди военнопленных была выше, чем среди местного населения ввиду тяжелого быта и климатических условий, к которым жителям центральной Европы было приспособиться нелегко. Но, как пишет исследователь Н.В.Греков в труде «Германские и австрийские пленные в Сибири», никакого повального мора не было. В 1916 году в городе осталось 98 офицеров и 2377 нижних чина, из них в больнице – 166…

Кстати, в число военнопленных с началом Первой Мировой войны попали не только те, кто участвовал в боевых действиях на фронте, но и те, кто имел гражданство воевавших на противной стороне государств. Н. В. Греков пишет в своем труде: По распоряжению Степного генерал-губернатора аресты прошли по городам всего края. В уездах германских подданных начали задерживать несколько позднее. Так, в Петропавловске полицмейстер объявил военнопленными и заключил под стражу Вольдемара Генриха и Якоба Шварца только 14 августа. Письмо «Милому братишке». 1917 год.

Еще одно чешское письмо прямиком из 1917 года.

Письмо от М. Косовкова в Прагу «жене и диткам». К сожалению, полностью перевести чешские письма мы не смогли, это все же рукописный текст. Но в строчках особенно хорошо читаются слова «Дорогая жена и детки», «Мои дорогие детки»…

«Богемия, Австрия, Прага».

Тем временем наступил 1917 год, в стране произошла революция, но позиции военнопленных изменились не сразу. Советская власть продержалась в Петропавловске меньше года и была свергнута белочехами. И лишь к концу 1919 года, с окончательным установлением советской власти военнопленные превратились в обыкновенных поселенцев и могли уехать наконец-то домой. Однако, как пишет Михаил Максимович Мелехин — около половины бывших военнопленных осели в наших краях и никуда уже не поехали. В частности Михаил Мелехин приводит такой документ: В уездное управление по эвакуации населения г. Петропавловск, 12 апреля 1922 года. Германское бюро по делам пленных позволяет себе донести до Вашего сведения, что в деревне в 150 верстах от Петропавловска, проживает германский военнопленный Фридрих Штальберг, который за неимением средств не может выехать на родину. Ввиду того, что эвакуация германских пленных на родину в скором времени прекращается, бюро просит дать названному пленному возможность скорейшей поездки в Москву. Эвакуационный отдел Германского бюро по делам пленных263. Откуда же миссия знала о своем гражданине? Оказывается из переписки, хотя и не регулярной с семьей. Так, в одном из докладов о военнопленном Пирше значилось, что «его родители имели от него последние сведения из Петропавловска в 1916 году». Неудивительно, что в течение долгих лет, проведенных Северном Казахстане, бывшие военнопленные успели наладить быт, устроиться на работу — часто высококвалифицированную, многие обзавелись здесь новыми семьями. Мы будем рады, если среди наших читателей найдутся такие, кто чешский язык в письменном варианте читает как родной и может перевести все, приведенные в этой статье письма.