Каждый год, 9 мая… словно река, течет по Петропавловску «Бессмертный полк». Всматриваюсь в фотографии воинов Великой Отечественной войны – мужчины, мужчины… Не удивляюсь: защита Отечества веками была их тяжелой и смертельно опасной работой. Но на портретах что-то совсем женщин не видно, а ведь они тоже воевали. И немало. Из далекого детства всплывают имена Зои Космодемьянской, Лизы Чайкиной, девушек из «Молодой гвардии», Наташи Ковшовой, Маши Поливановой. Даже чудится запах клея из размятой картошки, которым мы с нашей юной учительницей наклеивала в альбомы вырезки из «Пионерской правды». Получались книжечки о пионерах – героях и других храбрых воинах. Мария Григорьевна читала нам в этих самоделках рассказы о войне, а мы, дети войны, слушали их, боясь шелохнуться. Когда описывалась гибель отважных героев, большинство девочек плакали от жалости. Вот тогда и запали в наши детские души имена отважных снайперов – Наташа и Маша. Мы даже знали, что они охотились на «кукушек» — вражеских снайперов, которые, спрятавшись на высоких деревьях, стреляли по нашим бойцам. Но рассказы о них касались финской войны, зимы, холодов, а сейчас часто пишут об Отечественной. «Найдётся всё», уверяет Яндекс, и я начинаю листать странички своего уже старенького Айпада и расспрашивать его о женщинах – снайперах, летчицах, пулеметчицах. Читаю. «После начала Великой Отечественной войны в июне 1941 года сотни тысяч советских женщин ушли на фронт санитарками, поварихами и снайперами. Более 2 тысяч женщин прошли обучение на снайперских курсах и были отправлены на самые опасные участки фронта», — вещает мой всезнайка. «Шестерым из них было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Одна стала полным кавалером солдатского ордена Славы. Никогда не угаснет память об Алие Молдагуловой, Маншук Маметовой, Татьяне Костыриной, Татьяне Барамзиной, Нине Павловне Петровой и тысячах других женщин — снайперах. Никогда не померкнет сияние звёзд, полученных ими в суровых огневых сражениях». … И тут мои глаза останавливаются на фразе: «В Советском Союзе широко известен подвиг славных патриоток воспитанниц Ленинского комсомола Наташи Ковшовой и Маруси Поливановой. Окончив в Москве снайперскую школу, они вместе отправились на Западный фронт. Метким огнем снайперских винтовок отважные девушки уничтожили сотни гитлеровцев, бешено рвавшихся к столице нашей Родины. В ночь на 14 августа 1942 года Наташа Ковшова и Мария Поливанова получили очередную боевую задачу: не допустить прорыва фашистов через лощину у деревни Сутоки-Бяково (Новгородская область). Пополнив сумки боеприпасами, девушки-снайперы отправились на указанную местность, подготовили основные и запасные позиции. На рассвете гитлеровцы после артиллерийской подготовки пошли в атаку. Наши пулеметы отразили первый натиск врага. Тогда снова ударила вражеская артиллерия и подавила несколько пулеметных точек. Положение ухудшилось. Наташа и Маруся, методично ведя огонь, расстреливали прорвавшихся к лощине гитлеровцев. Но противнику удалось миновать зону снайперского огня, зайти во фланг позиции снайперов. Девушки перебрались на запасную позицию и столкнулись лицом к лицу с врагом. На этот раз они стреляли, не маскируясь, до последнего патрона. Затем в гитлеровцев полетели гранаты. Когда осталась последняя граната, фашисты ринулись к окопу, надеясь захватить девушек живыми, но раздался мощный взрыв. Подпустив гитлеровцев вплотную, боевые подруги последней гранатой подорвали себя и десяток окруживших их фашистов». Вот тут в классе начинались рыдания девчонок … Слишком короткая биография? А какой она может быть у таких юных девушек? Одной – Наташе — шел 22-й год, а Маше вообще было только 18… А они к началу 1942 года уже успели сделать многое. В Москве дежурили на крышах, спасая дома от зажигалок. Работали, а вечерами занимались на подготовительных курсах – готовились поступать в авиаинститут. Но война заставила изменить мечте. Так же, как разведчица и диверсант Зоя Космодемьянская или будущая летчица из Казахстана Доспанова и тысячи других патриоток, эти девушки в первый день войны отправились в горком комсомола и настояли, чтобы их зачислили на снайперские курсы. Работая на одном из предприятий авиапромышленности, девушки могли рассчитывать на «бронь» и эвакуацию. Но они поступили иначе: записались в рабочий батальон ополчения, который влился в состав 3-й Московской коммунистической дивизии. Командир полка Станислав Довнар, имевший за плечами опыт Халхин-Гола и советско-финской войны, не испытал восторга от того, что ему под начало были отданы идейные, но плохо подготовленные ополченцы. А увидев молоденьких девчонок в ватниках не по размеру, и вовсе пообещал себе при первой возможности отправить их в тыл. Из представления к награде на Марию Поливанову: «В бою под деревней Великуша Маша Поливанова, под ураганным минометным и ружейно-пулеметным огнем противника, вынесла с поля боя тяжело раненного командира полка майора Довнар». Вот так! Никогда не говори никогда. В наградных листах сказано: москвичка Наталья Ковшова (26 ноября 1920 — 14 августа 1942) уничтожила 167 врагов, тулячка Мария Поливанова — около 140. Обе — Герои Советского Союза (посмертно). Есть и другие цифры. Но разве в них дело! В статье об истории поселка Полудино читаю: «В 1934-35 гг.. (в другом месте – 1935-36) училась в Полудинской школе (СКО, район им. М.Жумабаева) Герой Советского Союза снайпер Наташа Ковшова».

Ни слова о том, как она, 14-летняя девочка, и ее мама оказались так далеко от родной Уфы? Знаю, в Казахстан в годы войны были переселены тысячи жителей из европейской части страны. Но не в 1934 – 35 годы … Продолжаю поиски и нахожу информацию, что мать Наташи Ковшовой, журналист Н. Д. Араловец, два года работала редактором газеты «За большевистские колхозы», созданной при Полудинской МТС, и даже якобы руководила организацией колхоза в станице на Сибирской линии. Знаю, к нам, в Северный Казахстан, во время коллективизации направляли немало партийцев из числа специалистов сельского хозяйства. Вспомним питерского рабочего Давыдова, 25-тысячника, описанного М.Шолоховым в «Поднятой целине». Кстати, в очень реалистичном и правдивом романе. Но почему именно молодому уральскому журналисту Нине Араловец поручили такое трудное дело? Что она, горожанка, понимала в сельском хозяйстве? Это вопрос к полудинским краеведам.

Наконец, сначала в энциклопедии Челябинской области, а затем и в Златоустовской, нахожу информацию о семье революционеров с такой же, как у мамы Наташи Ковшовой фамилией, – Араловец. Оказывается, это была большая семья профессиональных революционеров. Ее глава Дмитрий Маркович (1870 — 1918) — сельский учитель, был подпольщиком. Пятеро детей Д. М. Араловца и его жены Валентины Ивановны (1874 — 1965) принимали самое активное участие в установлении Советской власти на Южном Урале. Будущая мать Наташи, Нина Дмитриевна Араловец (1902—1951), еще гимназисткой вступила в РСДРП (б), была организатором волостного Союза молодых большевиков (предшественника комсомола). Ее судьба похожа на ту, что постигла нашу землячку Настю Прокофичеву: работа в подполье, затем в советах, создание комсомольской организации. Так же, как наша Настя, в октябре 1918 пятнадцатилетняя Нина и ее старшая сестра Екатерина были арестованы колчаковской контрразведкой и попали в тюрьму. Катю беляки приговорили к 10 годам каторги (размечтались!). Нину спасли друзья-подпольщики. Но ее отец и юный брат Аркадий погибли. Колчаковцы, ныне восхваляемые некоторыми нашими современниками за особое благородство, замучили их до смерти: арестовали, пытали и закопали живыми в землю. Последний мужчина в семье — Виталий Араловец – сразу после революции занимал в Уфе и Златоусте высокие партийные должности. Это он организовал сопротивление белочехам, захватившим в конце мая 1918 г. Златоуст, Челябинск, Курган и еще ряд сибирских городов (в их числе был и Петропавловск). Далее челябинская энциклопедия сообщает: «Араловец Виталий (Викторин) Дмитриевич (1894, Сим, — 1920, Москва, Красная площадь), будучи начальником гарнизона, командовал партизанским кавалерийским полком на Восточном фронте, сражался в партизанской армии В. Блюхера (а это очень близко к нашему региону)… С апреля 1919 г. Виталий Араловец — слушатель Академии Генштаба РККА, комиссар курсантской бригады в обороне Петрограда был награжден золотым оружием с гравировкой: «За Юденича» и почетным знаком ВЦИК. С февраля 1920 г. — член особого отдела Трудовой Армии на Урале и комитета трудовых повинностей. С июля того же года — на польском фронте. Будучи командиром 28-й бригады 10-й дивизии, погиб в боях с бандами Булак-Булаховича. Похоронен у Кремлевской стены». Так от большой семьи остались только женщины – три сестры Араловец Катя, Надя, Нина, их мать Валентина Ивановна и маленькая Наташа Ковшова. После освобождения Златоуста частями Красной армии Екатерина и Надежда уехали в Москву учиться и стали в конце концов известными в стране учеными. Нина же тогда, «как бешеная», занималась созданием комсомольской организации в Златоустовской волости. Лишь в 1923 году она тоже покинула родной город и уехала в Москву учиться на курсах журналистики. К этому времени Нина Дмитриевна уже была замужем за революционером Венедиктом Ковшовым, другом ее братьев. Наташе тогда было только два года. До пяти лет она жила с бабушкой на Урале, а потом дочери увезли обеих в Москву. Вот и решайте, кем по происхождению была снайпер Наташа Ковшова — русской башкиркой, уралочкой или москвичкой, погибшей за Родину на новгородской земле. Дальше… Дальше начинается какая-то путаница в датах жизни семьи Ковшовых. Наташа лишилась отца в семилетнем возрасте. Нет, Венедикт Ковшов не погиб – «не сгорел в огне революции». Член РСДРП (б) с дореволюционным стажем, отец Наташи, Венедикт Дмитриевич Ковшов (1898 -1968) тоже имел некоторое отношение к нашим краям. Как комиссар Златоустского отряда, он принимал участие в боях с вооруженными отрядами атамана Дутова в Тургайских степях, был участником рейда по тылам белых Уральской партизанской армии рейда партизанской армии В. К. Блюхера, занимал руководящие должности в партии. Но черт попутал Венедикта Ковшова! Он примкнул к троцкистской оппозиции, которая вела борьбу со Сталиным, обвиняя его в предательстве идеалов революции. В ожесточенной внутрипартийной борьбе победил Сталин, и началась расправа с троцкистами. Самого Троцкого в 1928 г. отправили в ссылку в Алма-Ату, где он жил довольно комфортно (сохранились очерки об охоте Льва Давидовича в предгорьях Алатау) и продолжал клеймить Сталина. Затем его, самого главного из троцкистов, через Турцию выслали из страны. Оказавшись в Европе, а затем в Мексике, Троцкий стал еще энергичнее вести борьбу со Сталиным, которого считал предателем идеалов Октября. Последние годы жизни Троцкий находился в Мексике. Сталин поставил перед своими спецслужбами задачу уничтожить ненавистного противника. Убийство Троцкого НКВД осуществил руками своего агента Рамона Меркадора, в 1940 гг. зарубившего лидера троцкистов ледорубом. За этот «подвиг» убийце было присвоено звание Героя Советского Союза. Лидера оппозиции, живущего в теплой Мексике, едва ли интересовала судьба его последователей, которых оказалось в мире немало. А в СССР еще в конце 20-х гг.. начались процессы против троцкистов. Их безжалостно отправляли в ссылки и тюрьмы, а в годы «большого террора 30-х гг.» арестовывали повторно «по тем же обвинениям» и отправляли в лагеря. Некоторых расстреливали без суда, называя это беззаконие чисткой партии. Многим неугодным наклеивали ярлыки троцкистов-буханинцев, что становилось поводом для арестов. Венедикт Ковшов «заслуженно» — за участие в оппозиции — в 1927 г. был исключен из партии, потом трижды арестован «по тому же обвинению» и больше десяти лет провел в тюрьмах, лагерях Колымы и сибирских ссылках. Жена и дочка больше никогда не видели его. Дата третьего ареста В. Ковшова -1935 год. Как раз тогда Наташа с матерью оказалась в Северном Казахстане. Совпадение? Но не сослали ли их к нам в Полудино как ЧСИР – членов семьи изменников Родины? Эшелоны с ними шли в Сибирь и Казахстан с 1921 года. Позже, в 1937 году, в нынешней столице Нур-Султане (а тогда в Акмолинске) построят для этих «врагов народа» — огромный женский концлагерь АЛЖИР. Сейчас это музей с таким же названием. Через него прошли около18 тысяч ЧСИР разных национальностей. Многие из них, как мама Наташи Ковшовой, «строили большевистские колхозы», железные дороги и целые города вроде Караганды, Экибастуза, Темиртау, трудились в шахтах и на других предприятиях, учили и лечили местных жителей. Нина Дмитриевна умерла рано – в 50 лет. До самого конца своей жизни она работала над книгой воспоминаний о Наташе, напечатанной в 1952 году и лишь однажды напечатанной на иностранном языке – в Болгарии. Тогда еще был жив «отец народов». Реабилитация «врагов народа» и ХХ съезд были впереди. Отец Наташи тогда находился в ссылке в Красноярском крае. А уже ушедшую из жизни мать героини рецензент (или цензор?) упрекал, что в книге о ее погибшей в бою за Родину дочери «слабо освещена школьная, пионерская, комсомольская жизнь Наташи, недостаточно отражено могучее и благотворное воздействие на нее коллектива ее товарищей — пионеров, комсомольцев, а затем (на фронте) коммунистов, боевых ее друзей». Я не знаю, какую именно книгу нам, второклассникам, читала наша молоденькая учительница. Едва ли это был последний труд Н. Д. Араловец: «Наташа Ковшова. Воспоминания матери Героя Советского Союза». Тут у меня опять даты путаются. Возможно, это был какой-нибудь из очерков из «Пионерской правды» или другой детской газеты. Немало их написали челябинские и московские коллеги Нины Дмитриевны Араловец и даже тетки Наташи. До конца войны было еще почти три года. Еще много юных героинь сложат свои головы в битвах за Родину. В конце концов после ХХ съезда КПСС был освобождён и реабилитирован Венедикт Дмитриевич Ковшов. В конце жизни он возглавлял в Москве Совет ветеранов жертв политических репрессий. А я до сих пор помню, как плакали малыши, слушая историю коротких жизней снайперов, Героев Советского Союза Наташи Ковшовой и ее подруги Маши Поливановой.

Накануне последнего боя — 13 августа 1942 г. — Наташа отправила маме свое последнее письмо, вернее, открыточку, подписанную «Твоя Натуся». Вот оно. Сохранилось в сборнике писем фронтовиков. «Милая моя мамусенька! Сегодня получила твое письмо с фотографией. Ты права — мне очень приятно смотреть на нее. Я то и дело ее достаю из кармана гимнастерки. У меня уже нет ни одной своей фотографии — все куда-то исчезли. Да! А ты получила мое фото, где мы с Машенькой сняты? Мы совершили большой переход, примерно 115 км, и теперь наступаем в другом месте и с другой армией. Место здесь очень болотистое, грязь везде по колено. Ну ничего, мы и здесь повоюем. Побьем проклятых гадов, чтобы им тошно стало. Ты Машеньке напиши, чтобы она зря не надрывалась, а то с нею никакого сладу нет. Я после ранения стала много осторожнее. А насчет денег ты мне не говори. Раз у вас есть чего покупать, да еще такие вкусные вещи, то пусть лучше будут у тебя деньги, а не у меня. Мне они понадобятся только после войны. Платьице хорошее купить. А пока целую и обнимаю крепко. Твоя Натуся».

Автору этого письма уже не суждено было примерить «хорошее платьице», попробовать «вкусных вещей». Наташе Ковшовой оставалось жить менее суток…